Анита Фротсак: Ремонт фарфора

Всем охота граничить со Швейцарией, да не у всех получается. Остальным приходится граничить с кем есть. Отсюда и разборки, и международные конфликты, и трагикомические ситуации.

В начале 1990-х трагикомиков на нашей территории значительно прибавилось.

Иностранцы, жившие тогда в СНГ, присоединились к нашей перестройке, активно поддержали наш маразм. Иные так разбушевались, что самих себя перестали узнавать.

Правда, потом устыдились, чего это мы, мол…

Но дело сделано. Дел столько наворочено, что…

Хотели страну с колен на ноги поставить, да слишком резко встряхнули.

Рассыпалась. Хотели чашку помыть, а она возьми, да и выскользни…

На примере отдельно взятого Японского Посольства здесь показано, как не надо было делать. Для сравнения «сегодня» и «тогда» вполне достаточно нескольких живых картинок. Итак, поехали.

— Хамагучи! Ты зубы чистила?

— Не беспокойтесь, Ёдоэ-сан…

— А лицо умывала?

— Умывала…

— И голову мыла?

Ответа нет… Этот диалог подслушан Юриком не где-нибудь в глубинке, на острове Кюсю, а в самой что ни на есть Москве, на территории Японского Консульства.

Зампосла по рыбе Ёдоэ-сан (в миру «Ёдоич»), издевался над вторым секретарём Риэ Хамагучи, которую в народе звали Рийкой. Или Хамкой, когда сильно доставала.

Здание Консульства тогда располагалось недалеко от Главного здания Посольства, в Малом Кисловском переулке (бывшем Собиновском). Главное же здание Посольства находилось в соседнем переулке, в Калашном, и с Консульством его соединяла галерея.

Сейчас здесь всё по-другому, ибо грянули большие перемены. Здесь будет «город-сад»: японский садик наподобие Рёандзи, икебана, дворики с секретиками, прочее. Бывшие офисные здания Посольства постепенно превращаются в шикарную резиденцию японского Посла, ну, а клерки, те давно переселились в другое помещение, поближе к Проспекту Мира.

Однако вернёмся в то интересное время, когда на пятачке между Калашным и Собиновским, в сугубо рабочем порядке, кипели японо-российские страсти-мордасти… Ёдоич только-только вернулся из Польши. Японские дипломаты, работая в европейских посольствах, используют малейшую возможность обскакать на лихом коне всю Европу. Специально из Японии лететь дороже. Ёдоич побывал в Освенциме, где в местном музее наплакался и нарыдался. Муки евреев в нацистских лагерях, равно как и муки других национальностей, сильно потрясли его во время той экскурсии. Вернувшись в Москву, он начал охоту на ведьм, стал выискивать людей, похожих на лагерных надсмотрщиков, и безжалостно их изобличать. Рийка Хамагучи в том списке была первой. Ёдоичу давно надоело выслушивать жалобы российских сотрудников. Тем более что один из них давал ему уроки английского языка. Вернее, давала. Но не надо сразу думать о плохом.

У Ёдоича в Москве жена и дети, свои, японские. А уроки английского нужны были ему, чтобы вырваться из «дипболота», начать работать по основной специальности.

Согласно первому, рыбному, диплому. Второй диплом, дипломатический, он сделал на всякий случай, о чём впоследствии сильно пожалел. Было жаль потраченного времени.

Дипломаты искусственные люди, мало в них человеческого. Улыбочка дипломата ровно ничего не значит. Хамить улыбаясь — профессиональный приём. А потомственный рыбак Ёдоич хамства и жестокости не переносит. Его японский папа, рыбак-международник, стар уже, дело сыну хочет передать, на родину зовёт. Море тоже зовёт, вот и ходит Ёдоич по Посольству в резиновых сапогах, эпатирует направо и налево, хамит всем, кто ему не нравится. А что ему сделаешь, при таком-то папе?

Почему Ёдоич раньше английский не выучил? Как без английского стал дипломатом?

Вы будете смеяться, но на всё Посольство в 1993-м году нормально знали английский язык только три человека: первый зам посла Амаэ-сан, господин Сато из административного отдела и ещё один мужик, который не долго на такой работе продержался. Немного помыкавшись в Посольстве и как следует осмотревшись, он поспешно выехал на родину. Видно, тоже в рыбаки подался.

Русский язык в Посольстве хорошо знало ещё меньшее количество людей. Так уж в Японии повелось — дипломатами становятся либо «чьи-то дети», либо работники тайной полиции (по нашему — КГБ, ФСБ и т. п.) Ни тем, ни другим знание языков в те годы почему-то не требовалось.