Анита Фротсак - Ремонт фарфора

До этого Юрик ни разу в жизни не работал в коллективе. В автобусе с туристами — да, по сорок человек окучивал в автобусе. Но ситуация была другая: отбарабанил в микрофон и — чао! Если турики чего-то недопоняли, сами виноваты. Надо внимательнее слушать.

Раньше люди перед Юриком свистели, как пули у виска. Почти каждые три дня новые лица. А теперь приходилось общаться с одними и теми же, типа с утра до вечера сидеть в одной комнате с тремя русскоговорящими клерками. Плюс Таня-горничная со шваброй.

С Таней тоже не соскучишься. Амбиций у неё было не меньше, чем у Кадзиямы. Начав карьеру горничной, она срочным порядком выведала, куда ушла её предшественница, горничная Галочка.

Галочка ушла, как уже знаем, в клерки. С лёгкой Женечкиной руки. Потом её сманило канадское Посольство. Там она вообще как сыр в масле каталась: к тому времени, когда японцы начали платить своим русскоговорящим по 280 баксов в месяц, Галочка получала уже 800.

Галина карьера не давала Тане жить, и она всё приставала к Лиде, дабы та похлопотала за неё перед японцами, как в своё время Женечка похлопотала за Галю.

Одного не учла Таня — смены политической ситуации.

Лида-сан сходила к Хамке и похлоптотала, но в ответ услышала, что Таня всех устраивает именно в роли горничной. Таня Лиде, конечно, не поверила. Так между ними началась война. Когда в Посольстве появился Юрик, война была на стадии апогея.

Не только Таня, но и бывший санэпидемработник Варька тоже мечтала возвыситься.

Любой ценой. Пронюхав, что японцы вне рабочего времени чувствуют себя беспомощно, Варька ринулась исправлять эту трагическую ситуацию. С её подачи японо-дипломаты стали в десять раз активнее посещать стоматологов. Даже когда большой нужды в этом не было. Японо-жёны забегали и на массажи, и в сауны, и в разные там театры.

Даже в драматические стали хаживать, «на Гундареву», хотя раньше просились только в Большой.

Наталия Георгиевна Гундарева несколько раз оформляла визу в Посольстве Японии.

Сначала вместо неё приходила менеджер Иришка, но Варе этого показалось мало. В один прекрасный день она таки притащила знаменитую артистку на Танину кухню, дабы познакомить её с коллективом. В частности, с Консулом Симодой. После этого визита вся Симодина семья стала регулярно ходить в театр имени Маяковского, благо тот находился в двух шагах от Консульства.

Варька, между делом, и магазины неплохие ухитрялась посоветовать. Одним словом, шестерила. А что в этом ужасного? Человеческий фактор ещё никто не отменял.

— Опять шестерит?

— Ты не представляешь! Затаскала бедного Симоду по театрам. Всю семью. Хитрющая, гадина…

Этот диалог происходил меж двумя посольскими Лидами на кухне в отсутствие Тани.

При Тане не посмели бы.

Кроме Большой Белой Лиды в Посольстве имелась ещё одна Лида, Лида-курьер. Тоже холёная блондинка, но не такого высокого роста и не такая пышная. Она трудилась в соседнем здании, в главном здании Посольства, в Калашном переулке, а в Консульство захаживала с единственной целью: посплетничать.

Функция посольского курьера заключалась в развозке и приёмке корреспонденции, поэтому Лида-курьер не вылезала из чёрного автомобиля и из чёрной же норковой шубы. В холодное время года, разумеется.

Всё это не давало покоя Варе точно так же, как Галины лавры Тане. Поговаривали, будто Варька метила на место Лиды-курьера.

До прихода Варьки обе Лиды тоже иногда исполняли роль японо-нянек, покупали японцам билеты в театр, водили на процедуры, но делали это подчёркнуто неохотно, всячески намекая, что это не их работа. Шестерить им и в голову не приходило. А зря.

Не прошло и полгода, как Баря-сан стала персоной почти неприкосновенной. Даже для садистки-Хамагучи. Та уже не могла издеваться над Варькой так, как над остальными русскоговорящими. Хотя до слёз иногда умудрялась довести и её.

Юрику всё это было смешно. Подписав годовую «грамоту» с Посольством, он через пару недель убедился, что этим сроком и ограничится. Никто не хотел говорить с ним по-японски. Помешанный на русской грамматике Кадзияма заставлял его говорить только по-русски. Хамагучи тоже была не прочь бесплатно попрактиковаться, ей тоже было жалко денег на преподавателей.

Симода целыми днями сидел у себя в кабинете. Однажды Юрик застал его за необычным занятием: Консул выставил на свой рабочий стол пар восемь великолепной обуви и с чувством разглядывал это великолепие. Каждая пара баксов по триста, не меньше. Видно, раздумывал, чистить или пока рано. Заметив Юрика, он резким жестом попросил его исчезнуть…