Гарри Гаррисон - Месть Монтесумы

Немного освоившись в новой среде, Тони нырнул поглубже вдоль веревки, уходящей на дно. Подплывший к нему инструктор сложил большой и указательный палец колечком, растопырив остальные, что на подводном языке означало: «Все ли у вас в порядке?» Тони ответил ему тем же жестом – дескать, в полном порядке. Мимо проплыла стайка рыб, вдруг повернувшись, как по команде. На дне среди камней что-то золотисто блеснуло. Может, золото, потерянные сокровища? Тони взмахнул ластами, устремляясь туда, но сокровище оказалось всего-навсего пивной банкой. В глубине все тревоги и заботы покинули Тони.

Но когда запас воздуха все-таки исчерпался и пришлось подняться на поверхность, воспоминания и реальность накинулись на него с новой силой. Что теперь? Он по-прежнему в бегах, да вдобавок, как подсказала грызущая пустота внутри, ужасно голоден. Кроме ночного пастрами, у него маковой росинки во рту не было уже… сколько же?.. не меньше суток. Бегство дело важное, но голод мало-помалу затмевал собой все прочие нужды, пока ветхая лодка неспешно тащилась к суше. И когда наконец коснулась земли, Тони выскочил на берег первым, еще до того как привязали фалинь, ринулся в помещение «Длинного кабанчика» и стремительно переоделся. Бумажник и документы были целы-целехоньки, рыжая и младенец все время были начеку, а открывая дверь ванной, Тони отметил, что картина надежно погребена под пирамидой ящичков на полке.

Еды! Солнце клонится к горизонту, зона поисков наверняка переместилась. Так что чем ближе искать пропитания, тем безопаснее, да и быстрее. Тони вскарабкался по ступеням до ближайшей поперечной улицы, где, как свет маяка, зазывно сверкала на солнце покачивающаяся вывеска «EL RESTAURANTO ITALIANO». В Акапулько есть немецкие, французские и китайские рестораны – так почему бы не обнаружиться и итальянскому? Желудок урчанием дал понять, что сейчас сгодится что угодно, и Тони устремился вперед, в сумрачный, прохладный ресторанчик. Клетчатые скатерти и непременные свечи в покрытых восковыми потеками бутылках. Как только Тони уселся за ближайший столик и постучал монетой по бутылке, из глубины заведения появился официант, принеся меню, и чиркнул спичкой, чтобы зажечь свечу. Не успел он покончить с этим, как Тони, открыв меню и бросив взгляд на первую строку, уже сделал заказ.

– Пожалуйста, спагетти с тефтелями, стакан красного вина сию же минуту и немного хлеба.

– Да, сеньор.

Прихлебывая вино, он опустошил целое блюдо хлеба, прежде чем принесли спагетти. Пожилой мужчина – должно быть, хозяин ресторанчика – вышел из кухни, протер за стойкой бара стакан-другой, мрачно кивнул в сторону Тони и снова исчез. Издали доносился звук радио, неустанно проигрывающего сплошную вереницу рекламных сюжетов, изредка прерываемых коротенькими музыкальными произведениями. Наконец прибыло спагетти, исходящее парком, утыканное шариками тефтелей, и Тони чуть не захлебнулся слюной. Набросился на еду, даже не обращая внимания на четверых мужчин, вошедших в ресторанчик и усевшихся в противоположном углу. Потом еще двое заняли другой столик. Уж больно хороша была трапеза.

Заморгав слипающимися глазами, Тони осознал, что ужасно устал и начинает клевать носом. Вернувшийся хозяин стоял за стойкой, скрестив руки на груди и глядя в сторону Тони. Вскоре официант составил хозяину компанию в молчаливом надзоре. Только повара не хватает! Он что тут, на обозрение выставлен, что ли?! Только безмерная усталость мешала Тони впасть в ярость. Да и сидящие за другими столиками тоже вроде бы таращатся на него. Они переговаривались между собой, но слова были какие-то странные – совсем не испанские.

Перед взглядом все поплыло, будто пленка в проекторе сорвалась с грейфера. Да эти люди вовсе не мексиканцы, а итальянцы!

Сразу вслед за этим открытием пришло еще одно, куда более тревожное. Голова Тони покоилась на столе. С невероятным усилием ему удалось приподняться, мотая головой из стороны в сторону. Он по-прежнему сжимал в руках вилку и вдруг в ужасе выронил ее в остатки блюда. Прохрипел:

– Спагетти… спагетти отравлено!

Снова уронил голову на усеянную хлебными крошками скатерть и уже не смог поднять. И мирно захрапел.

Разговор прибоем накатывал ему на голову, фразы разбивались о сознание, чтобы схлынуть пеной слов. Абсолютно невразумительных. Все собеседники были до крайности взбудоражены и говорили одновременно. Не открывая глаз, Тони разгадывал эту головоломку, пока не уразумел, что говорят по-итальянски, и это открытие вернуло ему память. Открыв глаза, он принялся изучать окружающую обстановку.