Себастьян Жапризо - Убийство в спальном вагоне

— Но не глушители.

— А вдруг это политическое дело?

— Вот было бы здорово! — сказал Таркэн. — Сочинил доклад, передаю дело в органы безопасности. Они его быстренько разыскивают, и еще до того, как все закончится, я спокойно окажусь на пенсии.

— Может быть, это иностранец?

— Вот именно, — промямлил Таркэн. Может, чех — они хорошо вооружены. Но достанется не таможенникам Орли, а нам.

Телефон стоял в комнате возле постели, на которой лежала Элиана Даррэс. Пока Грацци набирал номер, Габер, не глядя на нее, подошел и стал осматривать содержимое сумочки.

По телефону Малле сказал, что ночью не выспался, произнес что-то непристойное, но потом ему все же удалось поспать часок и снова обрести хорошее настроение, даже побрился и переоделся.

Грацци сообщил: Малле будет связным на Кэ, пусть сидит на стуле и звонит каждый час в Марсель, чтобы их поторопить, пусть скажет: это очень важно.

Жуй уже допросил утром мадам Гароди. Он застал ее в зале ожидания, когда искал Элиану Даррэс. Нашел, что она красива, хорошо одета, труслива, скрытна. Она ничего не помнила, ничего не знала, пришла только подписать показания и как можно скорее уйти.

— Давно она ушла?

— Около получаса.

— Она знает о Риволани и актрисе?

— Нет.

— Найди ее и тайно охраняй.

— Зачем?

— Если не понимаешь, то нечего и объяснять. Спрячься и не спускай с нее глаз. Я не хочу, чтобы ее нашли с дыркой в голове.

— Может быть, окружить дом «накидками» [4] Прежняя форма французских полицейских — «ажанов». ?

— Еще чего. Нам недостает только рекламы. Я хочу схватить этого типа, а не дать ему драпануть!

— Кстати, о рекламе. В коридоре полно газетчиков. Что им сказать?

— Сейчас 12.12, — ответил Грацци, посмотрев на ручные часы. — Если газетчики успеют сегодня что-нибудь напечатать, то пулю в голову получишь ты, клянусь здоровьем сына! — и повесил трубку.

…Парди обедал дома и подошел к телефону с полным ртом. Он пользовался телефоном соседа, который давно корил себя за эту любезность.

— Мне нужен Кабур, — сказал Грацци.

— Я получаю приказы только от своего патрона, — ответил Тино Росси.

— Так это приказ.

— Что случилось?

— А ты как думаешь?

— Ладно, ладно, — сказал Тино Росси. И первый повесил трубку.

Грацци был уверен, что он найдет Кабура. Парди работал методично, как машина, серьезно, не паникуя, глубоко убежденный, что в один прекрасный день станет — почему бы и нет? — начальником полиции. Ему всегда удавалось разыскать кого требовалось, ведь он был корсиканцем и повсюду имел друзей. У Таркэна один Парди умудрялся обедать дома.

Аллуайо нигде не было. Вероятно, жевал бифштекс в дешевеньком ресторане на улице Дофин, выставив перед собой на клеенке все свои пузырьки с лекарствами и рассказывая официантке о желудочных болях. Этот вернется на Кэ точно по часам на Дворце правосудия. Прямой, как палка, похожий на англичанина и очень бледный, покуривая сигарету — единственную за день, но зато самую дорогую.

— Пусть вызовет днем мадам Риволани, родню Кабура, родню Даррэс, снова того, который перепродает машины, и сестру Жоржетты Тома и опросит их. Пусть найдет вечером мужа Жоржетты Тома и Боба. Перезвоню к двум.

Грацци снова повесил трубку.

— А мне что делать? — спросил стоявший возле него Габер.

На нем был не его шотландский «дьюфлкот», а синий плащ из блестящего нейлона и желтый галстук.

— Поедешь вместе со мной на площадь Клиши, пообедаем. Потом ты возьмешь машину, пока я поговорю со студентом с улицы Дюперре. Ты должен мне найти эту Бомба.

Жан-Луп кивнул, но более неуверенно, чем обычно.

В пивной с большими стеклянными окнами, поглядывая на площадь, разрезанную на солнечную и теневую стороны, они поели тушеной капусты, как два месяца назад, когда вели дело о мошенничестве, на раскрытие которого ушло восемь дней и когда именно Таркэн отгадал, кто виноват.

Грацци думал о шофере, его меховых башмаках, о том, как он шел, выйдя из машины по цементному полу, как, сняв замок, открывал дверь и все такое. Он не слышал, как убийца подошел к нему и выстрелил в затылок, отчего был отброшен на метр, а затем пришла его жена и погасила фары.

— Ты можешь мне сказать, что так напугало убийцу? Что он мог знать, этот Риволани?

Габер с полным ртом ответил: не знаю. В общем, если бы Риволани хоть что-то знал, то наверняка рассказал бы ему, ведь он сам его допрашивал.

— Ты не понимаешь, — возразил Грацци. — Не исключено, что он что-то увидел, но не придал значения. А то, что ему показалось не важным, для нас как раз важно. Как ты думаешь, зачем в течение двух дней убивают двоих, тоже находившихся в этом купе?