Жорж Сименон - Поезд

Мне показалось, что я заметил в глазах у людей унылую покорность, и сам я, должно быть, выглядел так же — это было всеобщее чувство, длившееся несколько дней, даже несколько недель.

Страница была перевернута. Одна эпоха минула, в этом никто не сомневался, но что придет за ней, никто не знал.

Речь шла не только о нашей судьбе, но и о судьбе всего мира, частицей которого мы были.

Мы все заранее составили себе довольно страшное представление о войне, о вторжении, и вот теперь, когда она настигла нас, мы увидели, что все идет не так, как мы предполагали. Но это было лишь начало.

Вот пример: пока на стоявшей на земле плитке грелась вода для бритья и мимо, не обращая на нас внимания, шли немцы, очень молодые, розовые и свежие, словно на параде, я заметил вдалеке двух французских солдат с винтовками "на ремень", которые стояли на часах у дверей вокзала.

С позавчерашнего дня поезда не ходили. Набережные были безлюдны, как и залы ожидания, буфет, военная комендатура. Двое солдат в ожидании приказа не знали, что делать, и только около девяти они приставили винтовки к стене и ушли.

Намыливая кисточкой щеки, я услышал в порту характерный стук дизелей — рыболовные суда ушли в море. Их было лишь несколько. Враг занимал город, но тем не менее рыбаки, как обычно, вышли в море забрасывать сети. Никто их не задержал.

Когда мы с Анной дошли до города, кафе, бары и магазины были открыты, торговцы прибирались в своих лавках. Мне запомнилась цветочница, расставлявшая гвоздики в ведре перед витриной. Значит, находились люди, которые и в такой день покупали цветы?

По тротуарам шли прохожие — чуть тревожные и сбитые с толку, как и я сам; в толпе попадались люди во французской военной форме.

Один из них посреди Дворцовой улицы спросил у полицейского, что ему делать, и по жестам того я понял, что он и сам понятия не имеет.

Около мэрии немцев я не видел. Честно говоря, я вообще не помню, чтобы на улицах, среди жителей, мне попадались пешие немцы. Как и прежде, я отправился посмотреть списки, потом на почту, где занял очередь к окошку "до востребования"; Анна задумчиво стояла у окна.

За все утро мы не сказали друг другу и двух слов. Оба мы были одинаково подавлены, и, когда мне выдали письмо на мое имя, я даже не удивился, а просто подумал, что это неизбежно должно было случиться именно этим утром.

Кровь отлила у меня от ног, и они стали ватными; я с трудом сделал несколько первых шагов.

Я уже знал. Бланк был отпечатан на скверной бумаге, пустые места кто-то заполнил фиолетовым карандашом.

Имя разыскиваемого: Жанна Мари Клементина Ван Стетен, в замужестве Ферон.

Профессия: нет.

Место рождения: Фюме (Арденны).

Уехала (дата):…

Средство транспорта: железная дорога.

В сопровождении: дочери 4 лет.

Место эвакуации:…

Сердце у меня застучало, и я стал искать глазами Анну. Она неподвижно стояла у окна, против света, и смотрела на меня.

Место эвакуации: Брессюир, родильный дом.

Я подошел к ней и молча протянул листок. Потом,

плохо понимая, что делаю, направился к окошку междугородного телефона.

— Можно еще позвонить в Брессюир?

Я ждал, что мне ответят отрицательно. Однако, как мне показалось, вопреки всякой логике, телефон работал исправно.

— Какой номер вам нужен?

— Родильный дом.

— Номера вы не знаете? Названия улицы тоже?

— Думаю, в городе только один родильный дом.

Со школьных времен я помнил, что Брессюир расположен в каком-то захолустье, где-то между Ньором и Пуатье, но чуть западнее, в сторону Вандеи.

— Ждать придется десять минут.

Анна вернула мне листок, и я сунул его в карман. Потом проговорил, хотя это было лишним — ведь она уже знала:

— Жду, когда соединят.

Она закурила. Я купил ей дешевую сумочку и чемоданчик из искусственной кожи, чтобы было куда прятать белье и туалетные принадлежности. На полу почты еще виднелись капли воды, которой его обрызгали, когда подметали.

Напротив, по ту сторону крошечной площади, двое солидных мужчин сидели на террасе кафе и пили белое вино, а хозяин в рубашке и голубом фартуке стоял перед ними с салфеткой в руке.

— Кто заказывал Брессюир? Вторая кабина. На том конце линии чей-то голос нетерпеливо кричал:

— Алло! Ла-Рошель! Говорите!

— Это Брессюир?

— Ну да. Соединяю.

— Алло! Родильный дом?

— Кто у телефона?

— Марсель Ферон. Я хотел бы узнать, у вас ли еще моя жена.

— Какую вы назвали фамилию?

— Ферон.

Фамилию пришлось сказать по буквам: Фернан, Евгений…