Николай Леонов - Ждите моего звонка

Пашка посмотрел на Николая, который, стоя в проходе, разговаривал с только что вошедшим Клещом, вспомнил рассказ Аленки и молча пожал плечами.

— А я почти уверен, что он и есть, — сказал убежденно Серж.

Николай с Клещом подошли к их столику, последний сел, а половой встал в сторонке. Пашка, рассерженный, что прервали разговор, сердито спросил:

— Чего тебе?

— Слушай, Америка, поручись за меня этому рыжему жлобу. Не дает в долг, мало, что дерет проценты, еще и поручителя требует. Говорит, дай тебе денег, а ты завтра в кутузку сядешь.

— А я что?

— Ежели ты поручишься, что отдашь за меня, то он червонец даст. — Клещ потянул Пашку за руку и, скосив глаза на безучастно сидевшего Сержа, зашептал:

— Верное дело у меня завтра, а сейчас выпить хочется. — Он провел пальцем по горлу. — Выручишь?

— Валяй, — сказал Пашка и поманил полового, — дай червонец человеку, я за него ручаюсь.

— С превеликим удовольствием, — половой положил на, стол приготовленную загодя купюру, — всегда рад, но порядочек нужен. Клещ плюнул под ноги, взял деньги и ушел.

— Видали его скотскую благодарность? — спросил Николай и достал из кармана блокнот. — Так я на тебя, Америка, записываю. — Он послюнявил карандаш и стал, шевеля губами, что-то выводить в блокноте.

Пашка смотрел на его прилизанные рыжие вихры, лакейскую, угодливую улыбку и сейчас не верил рассказу Аленки. Чтобы этот жмот задаром истратил хотя бы копейку, да не может быть. Когда половой поклонился и отошел, Пашка сказал:

— Видал кулаково племя? А ты говоришь, мент. Поручители, проценты, списочки должников. У, шкура!

Серж, казалось, не слушал, смотрел в сторону и тер пальцами висок, потом, как бы спохватившись, переспросил:

— Шкура? Ах да, понятно, — и, уже окончательно придя в себя, продолжал: — Примитив, Павел. Я не о тебе, а о комедии, которую разыгрывает половой. Старо, как колесо телеги. Ненавидит он вашего брата, люто ненавидит, потому и завел ростовщическую контору. Дерет проценты, ежеминутно напоминает, что сегодня вор здесь, а завтра в тюрьме, наслаждается он от такой игры. Но игра эта его и погубит, а поставить точку в логической цепи моих умозаключений и подкрепить их необходимыми вещественными доказательствами должен ты, Павел.

— Это как же? — спросил Пашка.

Серж постукивал по зубам пилочкой для ногтей, выражение его лица непрестанно менялось: то оно улыбалось, то: хмурилось, то становилось неподвижным. Но злость и наслаждение своим превосходством и властью присутствовали на его лице при всех выражениях.

— Этот половой — довольно тонкая штучка. Но не для меня, Павел, только не для меня. Я обратил на него внимание в первый же день. Уж больно он такой, как надо: и прилизанный, и подобострастный, и жадный. Полный букет. После разговора с тобой я стал приглядываться к половому внимательнее и заметил, что чем богаче и солиднее клиент, тем он подобострастнее, тем он медленнее и хуже обслуживает. И, наоборот, на рабочий люд он рычит, но обслуживает быстро и чаевых не берет. Это наблюдение легло первым камнем в здание моего умозаключения.

— Ты хитер, Серж, но если хочешь, чтобы я тебя понял, то говори нормально, — перебил его Пашка.

— Привыкай, — презрительно скривил губы Серж. — Но, как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. С каждым днем я все больше убеждался в своих подозрениях, а позавчера все окончательно встало на свои места. Ты знаешь, что позавчера в кабинетах произошел маленький эксцесс, и Свисток, — Серж перекрестился, — отправил к праотцам одного гражданина. Тело покойного положили на возок и поручили половому, по местному обычаю, опустить гражданина в канал.

— Что из этого? — спросил, не выдержав, Пашка. — Тарахтишь ты, а о чем — толком не пойму.

— Гражданина этого рано утром хоронила красная милиция.

Серж откинулся на стуле и зевнул. Пашка, сопоставляя факты, молчал. Теперь рассказ Аленки ярко дополнял картину, нарисованную Сержем. Мимо с подносом пробежал Николай, и Пашка проводил его долгим взглядом. Вот оно как поворачивается! Смелый, видно, парень, раз на такое дело пошел и отвез тело своим, чтобы похоронили по-человечески. И совестливый, раз Аленку кормил чуть не месяц.

— Если ты классный вор, — Серж тряхнул Пашку за плечо и повернул к себе лицом, — если ты классный вор, Павел, — повторил он, — вытащи у полового из заднего кармана его блокнот. Сумеешь?

— Плевое дело! Но зачем?

— Вытащи, потом объясню, — Серж подтолкнул его со стула. — Ну?