Татьяна Устинова - Там, где нас нет (Повесть)

– А ты вчера в машине долго сидела?

– Долго, Павлик. Я не знала, что нам делать. Что мне делать!

Волков, совершенно разомлевший и счастливый, вдруг вспомнил про свое «расследование» и про смерть Сиротина.

– Юлька, ты машину просто на свободное место поставила?

– Ну да, а что?

– А как Сиротин подъехал, видела?

– Видела. Но я не стала вылезать. Я думала, что сейчас надо будет разговаривать, улыбаться, с Новым годом поздравлять, а у меня правда совсем сил не было.

– А больше никого из наших не видела?

Она подумала немного.

– Еще парень выходил. Это уже поздно было! Я плохо его знаю, Денис, по-моему. У него пакет был в руках с надписью «Детский мир». Я еще вспомнила, как мы с тобой в «Детском мире» Димке шапку купили. Он только родился, а шапка была примерно на меня. Помнишь?

– Помню, – проскрежетал Волков.

– Но этот парень быстро вернулся, пакет скомкал и в урну бросил, которая при входе стоит. А я сразу уехала. Я малодушная, да, Павлуш?

– Нет.

– Не нет, а да!.. Я же так и не заставила себя пригласить тебя на свидание!

– Если бы заставила, может, все было бы по-другому, – сказал Волков. – Может, мы гнома бы тогда проворонили!

– Кого?

Не отвечая на ее вопрос, Волков продолжил:

– И я бы так и не понял, из-за кого погиб Коля Сиротин.

– А сейчас понял?

– Да, Юль, – сказал Волков.

Он вдруг так устал, что у него задрожали руки. Когда он потянул из пачки сигарету, пальцы у него мелко дрожали, и Волкову это было противно.

Жена встревожилась.

– Павел, ты все-таки там расследование затеял?

– Да уже закончил, – сказал Волков вяло, – ты прости меня, Юлька, но я правда не мог понять, что с тобой случилось, и думал, что ты меня разлюбила!

– Как ты мог?

– Сам не знаю. Димка пришел из института?

– Давно. Он сыгранул с Павликом в морской бой и ушел английский учить. И Ксюха звонила. Мне кажется, она собирается домой. – Тут Юля засмеялась. – Слушай, они еще такие маленькие и бестолковые! Она сказала: мам, я больше не могу по утрам подавать ему яичницу! А я ей говорю: а как же я папе всю жизнь подаю? А она мне: так ты папе подаешь, а я какому-то придурку!

Волков молчал, и Юля замолчала тоже, и так они молчали довольно долго, а потом она спросила дрогнувшим голосом:

– Павлуш, а мы Павлика... как ты думаешь... мы ведь уже... не отдадим его в детдом? Или у нас его все-таки... изымут?

– С ума сошла, – сказал Волков сердито. – Никому мы его не отдадим. Я поговорю с Астаховым, он мне расскажет со своей адвокатской точки зрения, что надо делать, чтобы ребенок остался у нас.

Тут Юля вдруг заплакала, навзрыд, как маленькая, а потом сразу засмеялась, и Волкову так захотелось к ней, и к Димке, и к почти незнакомому Павлику, ну, в общем, домой, что он быстро сказал ей, чтобы она не ревела, еще сказал, что скоро будет и что приглашает ее на утренник, в смысле на елку.

– Хочешь на елку?

– Конечно, хочу, – сказала Юля. – Мне все равно куда.

И они попрощались, как прощались в той, прежней, хорошей жизни – сбивчиво, горячо и изо всех сил мечтая увидеть друг друга как можно быстрее!..

Волков, улыбаясь бессмысленной улыбкой, походил по кабинету, а потом заставил себя... вернуться.

У него осталось неоконченное дело, и бросить его он не мог. У него, Волкова, все впереди – Юля, Новый год, елка, утренник, взрослые дети, маленькие дети и весь мир, огромный и прекрасный, а Коля Сиротин погиб.

Волков покопался на своем столе, нашел бумаги, которые вчера ему принес Сиротин, посмотрел и длинно вздохнул.

Потом позвонил по телефону, долго, путано и бестолково объяснял то, что хотел объяснить, – на том конце провода недоумевали, сердились, но в конце концов дослушали его до конца.

Волков долго сидел за столом, думал, а потом, вздыхая, спустился к сиротинской машине и ходил вокруг нее, разгребая ногами снег, который сыпался ему в ботинки, таял, и ноги в конце концов стали совсем мокрыми.

Он думал, что не найдет, но в конце концов нашел. Вытащил из сугроба черную коробочку с лампочками и пластмассовой антенкой, посмотрел на нее и покачал головой. «Сделано в Китае», – было написано на коробочке, и Волков от души пожалел, что эта штука так и не осталась в Китае!..

Потом он ковырялся в урне, морщась от отвращения не к помойке, а к человеку, который проделывал такие гадости, и извлек пакет с надписью «Детский мир».

Детский мир, где покупали шапку для новорожденного Димки!..

Как будто хоть что-то в мире может быть детским – чистым, ясным, пахнущим зимним утром и горячим хлебом!..