Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный

– Очень много.

– Сталкиваясь с ними, я теряюсь. Они пусты, они не могут себя посвятить ничему. Я этого не в силах понять. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Мне интересно… Но иногда мне делается не по себе от обилия информации. Поговоришь с кем-нибудь, и вдруг мир переворачивается с ног на голову. Думаешь: как такое возможно и как люди вообще живут после того, что с ними происходит? А вот живут же… Пытаюсь осмыслить, переварить, утрясти, а оно только складывается кольцами где-то в глубине меня, сворачивается, затаивается, а потом вдруг как раскрутится ни с того ни с сего, вжарит по мозгам в самый неподходящий момент. И прям-таки почва из-под ног уходит…

Смеляков понимающе кивнул и подцепил чайной ложечкой кусочек сухофрукта со дна стакана.

– Можно капитана Смелякова?

– Я у телефона. – Виктор сразу узнал голос Татьяны Зуевой. – Слушаю тебя, Таня.

– Только что Кутузова говорила с Кучеренковым.

– Что-нибудь удалось выяснить?

– Кучеренков зовёт её в Москву.

– Зачем?

– Говорит, что соскучился. Обещает роскошную жизнь. Я записала дословно его слова. Потом пришлю всё официально, а сейчас послушай, тебе надо обязательно услышать это. Вот что сказал Кучер: «У нас тут такие дела начались – ахнешь! Приезжай, сама увидишь. Скоро я буду червонцами сортир оклеивать. Принцессой тебя сделаю. В шампанском купаться будешь…»

– Так и сказал?

– Слово в слово.

– Спасибо.

Смеляков положил телефонную трубку на рычаг.

– Пора за Кучеренкова браться всерьёз, – проговорил он задумчиво. – Если у него на самом деле бешеные деньги завелись, то надо срочно выяснить откуда. «Червонцами сортир оклеивать»… Вряд ли тут пустое бахвальство…

Кучеренков стоял возле окна и цепким взглядом ощупывал каждую деталь на неосвещённой зимней улице. Сквозь натянутый на голову чулок невозможно было разглядеть черт его лица, но там, где были глаза, различались два холодных блика. Придавленный тугим капроном нос делал облик бандита ужасным.

На дальнем конце посёлка тускло мерцала жёлтая лампа на покосившемся столбе. За спиной Кучеренкова гудело синеватое пламя автогена. Это пламя было единственным источником света в помещении сельской сберкассы. Красной шипучей полосой расползался под огнём расплавленный след на толстой металлической дверце сейфа.

Связанный сторож с наглухо замотанным ртом смотрел на бандитов слезящимися глазами и время от времени издавал глухое мычание. Фёдор Груздиков сидел на корточках возле входной двери, привалившись к ней спиной. Скатав нижнюю часть натянутого на голову чулка и освободив от этой маски рот, Фёдор курил.

– Сосни пока, дед, – отвечал на невнятный зов сторожа Сошников и продолжал разрезать автогеном металлическую дверцу сейфа.

– Долго ещё? – бросил через плечо Кучеренков.

– Не гони, Кучер, успеем…

С улицы донёсся слабый гул автомобиля.

– Тихо, пацаны! – скомандовал Кучеренков. – Едет кто-то.

Армен Тер-Микалёв и Валентин Андрюхин приникли к другому окну.

– Что там, Валёк? – Сошников не отрывался от своей работы.

– Не видно ни хрена, – выдохнул Андрюхин.

– Опа! – опять подал голос Сошников. – Я закончил. Принимайте работу.

Андрюхин и Тер-Микалёв бросились к вскрытому сейфу, от которого едко пахло сваркой. В темноте кто-то наткнулся на отвалившийся кусок металла и выругался.

– Вот хрень! Да посвети ты, не видно ж ни фига!

Вспыхнуло пятнышко фонарика, метнулось по стене, брызнуло бледным лучиком в окно и, опять пробежав по дощатой стене, упёрлось в сейф, выкрашенный в нелепый зелёный цвет.

– Денежки! – с удовольствием крякнул Андрюхин.

– Бабло! – Тер-Микалёв по-своему оценил пачки купюр, появившиеся в квадратном отверстии.

– Сошка, а ты круто намастачился резать железо! – похвалил Андрюхин. – Аккуратненько у тебя получается.

– Чего аккуратненько-то? – громко заговорил молчавший до сих пор Груздиков. – Даже отсюда видно, что он целую пачку прижёг!

– Ерунда, брат. – Тер-Микалёв выразительно шевельнул своим крупным носом и успокаивающе похлопал Со-шникова по плечу. – Самую малость подпалил с краешку. Никто на это и смотреть не станет. Деньги ведь чем хороши: грязные они или чистые, мятые или гладенькие, порванные или подгорелые – они всё равно деньгами остаются.

– Кончайте фонарём шуровать! – рявкнул от окна Ку-черенков. – Складывайте бабло в сумку. А ты, Армен, завязывай языком трепать. Развёл философию!.. Уходить пора. Не нравится мне тут.