Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный

– Я двести двадцать пятый, вас понял… Принимаю объект… Двести тридцатый, встречайте нас, идём через зал… Много людей, очень много людей… Чёрт возьми, поезд прибыл, тут просто столпотворение…

– Двести двадцать пятый, уточните, где объект… Не слышу вас…

– Двести тридцатый, подхватывайте его на выходе…

– Не слышу, где вы? Где вас ждать?

– Двести тридцатый, принимай его на выходе из зала…

– Не слышу тебя…

– Твою мать, где же он? – выругался один из разведчиков наружного наблюдения.

– Не вижу его.

– Двести двадцать пятый, уснул ты там, что ли? Груз уже вышел с вокзала?

– Двести тридцатый, что у вас происходит? – послышался голос начальника группы.

– Мы, кажется, потеряли его!

– Что? Вы спятили?!

– Я двести двадцать пятый, я довёл его до выхода, а там он как растворился в толпе. Прибор перестал фиксировать излучение изотопов…

– Ищите, мать вашу! Ищите чемоданы!..

– Его нет…

Полтора десятка разведчиков наружного наблюдения метались среди вокзальной толчеи в бессильной злобе.

Весть о том, что преступник ушёл из-под носа у наружного наблюдения, была подобна взрыву бомбы.

– Как ушёл?! – не поверил Егоров.

– Так получилось, – развёл руками начальник службы наружного наблюдения, он выглядел совершенно растерянным и подавленным. – Ума не приложу, как такое могло произойти. Лучших ребят туда направил… То ли связь сбой дала, то ли ещё что-то… Я разберусь…

– А изотопы? Разве сигнала не было? Куда техники смотрели? Нельзя разве сигнал было поймать? Какого рожна чемоданы-то помечали?

– Прибор, к сожалению, действует на небольшом расстоянии. Иначе люди облучаются.

– «Облучаются»! – передразнил Егоров, сжав кулаки. – Наше счастье, что там ещё два чемодана остались и что преступник должен вернуться за ними. А если бы он забрал сразу всё и скрылся? Вы понимаете, что означает наш сегодняшний провал? Катастрофа! Дело стоит на партийном и министерском контроле, а мы так опростоволосились! В лужу сели! Как пацаны неопытные!.. Вы хоть сфотографировали его?

– Да, вот снимки…

– Молодой, нормальное лицо, в общем похож на фоторобот. – Егоров внимательно разглядывал фотографии. – Значит, явился сам, никаких сообщников у него нет. Ведёт себя спокойно, но всё-таки напряжение чувствуется в нём…

– Мы его всё равно достанем, – вступил в разговор Плешков. – Ребята продолжают рыскать по адресам. Осталось несколько десятков непроверенных квартир. Сегодня или завтра мы так или иначе доберёмся до него.

– Уже добрались! – рявкнул Егоров. – Этот парень был практически у нас в руках, Алексей Александрович! Впрочем, эти претензии не к вам… – Егоров стрельнул глазами в старшего бригады службы наружного наблюдения. – Ладно, хватит локти кусать. Надеюсь, вы там обложите теперь всё так, что и мышь не проскользнёт.

– И муха не пролетит, товарищ полковник!

Через два дня утром в кабинете Плешкова появился Шкурин.

– Здравствуйте, товарищи, – вежливо улыбнулся он.

– День добрый, – равнодушно кивнули ему в ответ оперативники, занятые своими мыслями.

– Проходите, Владислав Антонович, – поздоровался Плешков со Шкуриным. – С чем пожаловали?

– Да вот хочу поприсутствовать у вас на политзанятиях, – ответил капитан.

– Понимаете, Владислав Антонович, – заговорил Плешков, – в связи с напряжённой оперативной работой по одному из контрольных дел я принял решение перенести занятия на несколько дней.

– Вот как? – Шкурин обвёл всех прожигающим взором. – А я категорически против. Категорически! Я понимаю, что у вас есть важные дела, товарищи, на то здесь и МУР. Только нельзя же из-за этого отказываться от идеологической работы! И хочу напомнить, что график проведения политзанятий может изменять только руководство главка! Так что я считаю, Алексей Александрович, что вы тут занимаетесь самоуправством.

По кабинету прокатился недовольный ропот.

– Не понимаю вас, товарищи! – Шкурин покачал головой. – Почему такое несерьёзное отношение к политзанятиям? Вы так вздыхаете, словно я вас на каторгу отправляю. Я буду вынужден доложить об этом руководству.

– У нас неотложных дел полным-полно, – громко сказал Смеляков.

– Виктор, мы с тобой уже не раз беседовали на эту тему, – произнёс Шкурин таким тоном, будто он со Смеляковым чуть ли не каждый день встречался и спорил о важности политического образования. – Ты всегда отличался недостаточно серьёзным отношением к идеологическим мероприятиям, всегда ты старался увильнуть, прикрываясь работой.