Эд Макбейн - Дело принципа

– Хэнк? – раздался голос.

– Да – Одну минутку, пожалуйста.

Он стоял на площадке и прислушался: откуда-то доносились голоса – мужской и женский, – которые горячо спорили.

– И что ты делаешь с деньгами? – гневно вопрошал мужчина.

– А ты как думаешь? Покупаю меха и драгоценности, что же еще? Заправляю свой «кадиллак», черт тебя дери!

– Не умничай, глупая скотина! Я даю тебе сорок долларов в неделю на хозяйство. И где они? К среде ты уже без гроша. Что ты с ними делаешь? Ешь их, что ли?

– Держу конюшню арабских скакунов, – отвечала женщина. – А это стоит денег. А еще я устраиваю вечеринки для дам из высшего общества. Что еще, по-твоему, я могу делать со всеми этими деньгами, с такой кучей денег?

– Я знаю, что ты с ними делаешь! – вопил мужчина. – Играешь в эту идиотскую лотерею. Думаешь, я не знаю?

– Заткнись, все окна открыты! – предупредила женщина.

– Плевать я хотел на окна! Прекрати тратить мои деньги на лотерею!

Дверь открылась.

– Здравствуй, Хэнк, – с улыбкой встретила его Мэри. – Проходи.

На ней был темный льняной костюм, из-под расстегнутого пиджака выглядывала белая блузка. На лицо упала прядь рыжих волос. У него создалось впечатление, что она только что вернулась домой и сняла шляпку. В ее глазах сквозила усталость, в уголках рта пролегли тяжелые складки – результат напряжения последних дней. Но он сразу понял, что, как всякая женщина, она преодолела первоначальный шок и ужас и теперь готова стойко переносить все страдания, которые ей уготовила судьба. В ее глазах – а ему был знаком этот взгляд, потому что он часто видел его у своей жены Кэрин, – он увидел силу, достоинство и решимость. Но взгляд Мэри сейчас немного напугал его: это был взгляд тигрицы, охраняющей вход в логово с детенышами.

– Проходи, Хэнк, – повторила она. – Я только что вернулась. Говорила с адвокатами Дэнни. Он шагнул через порог.

– На этот раз никаких сцен, – улыбнулась она. – Обещаю. Он шел за ней по короткому коридору, мимо открытой двери ванной комнаты и наконец оказался в гостиной, в которой стоял гарнитур, купленный в одном из магазинов на Третьей авеню. В углу на столе примостился телевизор. Единственное окно, выходившее на вентиляционную шахту между домами, было закрыто занавесками. За окном проходила пожарная лестница. Сверху все еще доносились голоса ссорящейся пары.

– Садись, Хэнк, – пригласила Мэри. – Здесь не так уж плохо. Через окно дует ветерок, мы открываем дверь в спальню и устраиваем сквозняк.

– Спасибо, – кивнул он и сел на софу. Наступило неловкое молчание. – У тебя хорошая квартира, Мэри, – наконец произнес он.

– Не обманывай меня, Хэнк, – возразила она. – Я переехала сюда с Лонг-Айленда. То что я знаю, что такое хорошая квартира.

– Почему ты вернулась в Гарлем, Мэри?

– На заводе сократили производство, и Джонни потерял работу. Мы накопили немного денег и, наверное, могли бы содержать дом. Но один наш знакомый открывал обувной магазин здесь, в Гарлеме. Он предложил Джонни стать его партнером. Джонни решил, что это стоящее дело. Я была с ним согласна. – Она покачала головой. – В то время решение казалось правильным. – Она немного помолчала. – Если бы мы могли предвидеть, если бы мы только знали… – Она не договорила.

Он смотрел на нее и думал, удалось ли ей все-таки преодолеть первое потрясение. Внезапно она подняла глаза, и их взгляды встретились. Они смотрели друг на друга сквозь многие годы и молчали. Наконец она, словно после тяжелой внутренней борьбы, предложила:

– Хочешь выпить?

– Не стоит беспокоиться. Я пришел только…

– Мне немного стыдно, Хэнк. – Она опустила глаза. – За мое поведение у тебя в кабинете. Надеюсь…

– При сложившихся обстоятельствах…

– Да, да, знаю, но… – Она подняла глаза и посмотрела на него в упор. – Я хочу извиниться.

– Мэри, тебе незачем…

– Понимаешь, никогда не ожидаешь, что нечто подобное может случиться с тобой. Ты читаешь об этом в газетах, но это ничего для тебя не значит. И вдруг это происходит с тобой. С твоей семьей. Нужно… нужно немного времени, чтобы осознать это. Так что… прости меня, пожалуйста, за мое поведение. Я была сама не своя. Я просто… – Она резко встала. – У нас только водка и джин. Что ты будешь?

– Джин подойдет, – тихо сказал он.

– С тоником?

– Если есть.

– Да, кажется, есть.

Она ушла на кухню. Он слышал, как она открыла холодильник, откупорила бутылку с тоником, услышал стук льда о стакан. Она вернулась в комнату, протянула ему стакан и села напротив него. Они не чокнулись. Молча потягивали свои напитки. Внизу кто-то с шумом закрыл крышку мусорного бака.