Карина Тихонова: Мятная полночь

Я глубоко вздохнула. Или я тупая, как валенок, или мой благоверный просто кретин.

– Мне не нравится, когда меня оскорбляют, – сказала я сухо.

– Когда это я тебя оскорбил?

Сказано было так искренне, что я в который раз поразилась мужскому лицемерию. Не знаю, как вы, а я не устаю изумляться этой мужской способности. Сначала нагадят в душу, а потом спросят: какой запах? Ничего не чувствую! Я молча скрипнула зубами, подхватила сумку и ринулась к двери. Если я задержусь еще на минуту, то не гарантирую благополучного завершения наших недолгих отношений. Муж забежал вперед, загородил дверь своим телом и спросил:

– Почему ты мне не отвечаешь?

– Уйди, – попросила я, сдерживаясь из последних сил. – Умоляю, уйди с дороги.

– Лиза!

Муж положил руки мне на плечи. Я отпрянула от него. Муж вздохнул.

– Хорошо, – сказал он тоном великомученика. – Я не стану до тебя дотрагиваться. Но хоть выслушать-то меня ты можешь?

– Нет.

Муж прикусил губу, не спуская с меня скорбного взора. Неожиданно мне стало смешно.

– Дим, ну что ты за меня цепляешься? – спросила я почти дружелюбно. – Подумай сам: ухожу я по собственной воле, ты меня не выгоняешь, значит, никакой ответственности перед совестью не несешь. Ни на какие ценности я не претендую, твои подарки в спальне, на туалетном столике… Свобода! Найдешь молодую длинноногую дуру, которая будет смотреть тебе в рот и терпеть любые выкрутасы. Что ты в меня вцепился?

Спросила и сама пожалела, что это сделала. Как будто и так не ясно. Во-первых, привычка. Сила привычки у мужчин гораздо сильнее, чем у женщин. Именно поэтому мужчины не торопятся разводиться даже с нелюбимыми женами. Во-вторых, самолюбие. Когда мужчина разрывает отношения с надоевшей любовницей – это одно. Совсем другое дело, когда на такой скандальный шаг отваживается женщина. Тем более, женщина вроде меня: не особенно молодая, не особенно красивая, не особенно устроенная, не особенно… В общем, не особенная женщина! Как это так: обычная баба взяла и бросила супермужика! Удар по мужскому самолюбию! Ни один мужчина в этом, конечно, не признается. Вот и Димка тут же начал юлить и лицемерить.

– Лиза! Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь!

– Знаю, – подтвердила я. – Поэтому и ухожу.

– Как тебе не стыдно!

Я так поразилась, что выронила сумку.

– Мне стыдно?! Почему мне должно быть стыдно?! Разве это я сказала тебе в присутствии трехсот человек «пошел вон»?!

Муж затоптался на месте.

– Ну, сказал, подумаешь… С языка сорвалось… Ты тоже хороша, могла бы обратить все в шутку! Я же на тебя не обижался!

– За что? – не поняла я.

– За то, что ты назвала меня занудным, как Катон!

– И что тут обидного? – спросила я.

Муж оскорбленно поджал губы:

– Ну, знаешь… Такие сравнения…

Ясно. Муж понятия не имеет, с кем его сравнили, вот и обижается.

– Катон был римским сенатором, – объяснила я, по привычке учительским тоном. – А занудным я его считаю потому, что он без конца повторял одну фразу: «Карфаген должен быть разрушен»! Карфаген – это город, с которым Рим вел долгие войны. Как видишь, в сравнении с римским сенатором нет ничего обидного.

Муж потоптался на месте еще немного, выискивая к чему бы придраться.

– А еще ты сказала, что мы с Гариком как Кастор и Поллукс! Между прочим, за такое оскорбление нормальные мужики морду бьют!

Я вздохнула.

– Ты неправильно меня понял. Кастор и Поллукс вовсе не представители сексуальных меньшинств. Это братья-близнецы из греческой мифологии. Что тут обидного? Есть такие созвездия! А назвала я вас так потому, что твой заместитель даже галстуки носит точно такие же, как ты! И вообще, стремится быть похожим на тебя, как брат-близнец.

Муж не нашел зацепки в моих объяснениях и засопел. Впрочем, я не сомневаюсь, что он все равно вывернется и выйдет сухим из воды.

– Вот, всегда так! – провозгласил он наконец. – Все в дерьме, а ты на белом коне! Все виноваты, а ты, как всегда, права!

Я не удержалась и громко расхохоталась. Любимый мужской вид защиты – нападение.

– Что ты ржешь?

Я оборвала смех, подхватила сумку и деловито попросила:

– Посторонись.

Муж прищурился.

– Ну и катись! – решил он, отступая в сторону и распахивая дверь. – Интересно, кому ты еще нужна: ни кожи, ни рожи, один выпендреж!.. Топай на все четыре стороны! Пускай подбирает, кто хочет!..

Он что-то еще кричал мне в спину, но я уже не слушала. Птицей слетела с невысокого крыльца, бегом миновала двор, выскочила за ворота и…