Ольга Володарская - Сердце Черной Мадонны

Взбежав по черной лестнице на второй этаж, Ирка рванула дверь залы с возгласом:

– Ну, как ты тут?

Бэк не откликнулся.

Ирка перескочила через порог и, оказавшись в зале, увидела, что муж лежит на полу. Лицом вниз. В луже крови.

– Бэк! – сипло выкрикнула Ирка и бросилась к нему. – Бэк, очнись…

Она трясла его за плечо… Хватала за руки… Хлестала по щекам… Но уже знала, что все напрасно – Бэк не очнется. Никогда! Ведь кровь – море крови! – вытекла не из раны на плече. Вернее, не только из нее. На теле Бэка ран оказалось несколько – то ли три, то ли четыре. Но самая страшная на голове – она пробита чем-то тяжелым… Хотя почему «чем-то»? Той самой кочергой, которую минут пять назад Ирка избрала орудием самообороны… Вон она, валяется рядом, поблескивая кровавым глянцем!

– Нет… – прошептала Ирка. – Нет, нет… – Голос ее нарастал по мере того, как в ее сознание проникало понимание случившегося. – Только не это… Нет! – Ирка обхватила себя окровавленными руками за плечи и, по-волчьи задрав голову к заглядывающей в окошко луне, взвыла: – Боже, пожалуйста-а-а-а, не-е-е-ет!

И, потеряв сознание, рухнула рядом с мертвым мужем.

Очнулась она только после приезда милиции. А до того лежала без сознания, не реагируя ни на крики сбежавшихся гостей, ни на топот многочисленных ног, ни на Люськины шлепки по щекам, ни на льющуюся на лицо воду – Люсин муж Саша, чтобы привести ее в чувство, обливал ее минералкой: нашатырь-то никто найти не смог, пузырек под батарею закатился.

Но Ирка все же очнулась. Сама! Вдруг ее (или душу ее) как толкнул кто-то, и Ирка открыла глаза. Открыла и тут же зажмурилась, чтобы не видеть лежащего в луже застывшей крови Бэка – ее подняли с пола и перенесли на диван, и с этого места зрелище казалось еще более зловещим.

– Я вижу, вы очнулись, – услышала она голос оперативника, на корточках сидящего возле трупа. – Можете дать показания?

Ирка машинально согласно качнула головой. Оперативник кивнул в ответ и увел ее в соседнюю комнату для допроса.

В то же время его коллеги беседовали с гостями дома. После опроса всех свидетелей картина преступления стала ясна. Супруги Тан очень сильно поссорились после вечеринки – их ругань слышали почти все. Дело дошло до рукоприкладства – один из свидетелей сообщил, что слышал, как супруга покойного кричала: «Отпусти! Мне больно» и «Только подойди! Я тебе, гад, башку разобью!», а после последней фразы звуков ссоры больше слышно не было. Выходит, гражданин Тан угрозу всерьез не воспринял и подошел. За что «гаду» и разбили-таки башку. Кочергой. На ней и отпечатки имеются.

А одежда супруги покойного буквально залита его кровью (то, что кровь его, впоследствии подтвердили эксперты). И алиби у нее нет – уверяет, что только раз ударила мужа в плечо, а когда его убивали, была в кухне. Но кто это подтвердит? Рассыпанные по полу лекарства – не доказательство! Ко всему прочему только у нее есть мотив. Остальные – люди посторонние, в смерти гражданина Тана не заинтересованные и личной неприязни по причине шапочного с ним знакомства к покойному не испытывавшие.

В итоге Ирка сразу же стала первой подозреваемой. В ту же ночь ее забрали в КПЗ, но утром отпустили и не дергали до суда. Вернее, дергали и еще как: допрашивали, допрашивали, допрашивали… Давили, пугали огромным сроком, статьей за предумышленное убийство, доводили до истерик своими намеками (с пальца Бэка пропало кольцо, ее подарок, и следователь высказал предположение, что Ирка пыталась создать видимость того, будто убийство было совершено с целью ограбления, да не успела довести задуманное до конца – потеряла сознание). Но в СИЗО не забирали…

А потом был суд… Было обвинение. Осуждение. Заключение под стражу…

При воспоминании обо всем этом кошмаре Ирка поежилась. Пять лет прошло с того дня, когда ей приклеили ярлык убийцы, но боль от несправедливого обвинения никуда не ушла, только немного притупилась. Уняв в себе и ее, и озноб, Ирка прибавила шагу, чтобы поскорее достигнуть заветной цели.

Выйдя к реке, она остановилась у той самой лавочки, на которой сидела в день знакомства с Бэком. Опустилась на нее бочком, прислонилась к спинке, посмотрела на дом… и не поверила глазам. Краснодеревный теремок вновь стал зеленым. А на двери его появилась табличка «Краеведческий музей. Режим работы: вторник – четверг с 10.00 до 18.00». Музей? Их с Бэком дом – теперь муниципальная собственность? Но почему?