Ольга Володарская - Сердце Черной Мадонны

– А где ты гостей разместишь? Гостиница-то в твоем Гадюкине есть?

– Есть. Номера я забронировала по телефону.

– Ну, тогда все…

– Нет, не все, – не согласился с ней Макс. – Ирина еще не посвятила нас в свою тайну.

– Какую?

– Она так и не сказала, каким образом собирается заставить убийцу себя обнаружить. – Он перевел взгляд на Ирку: – Или ты оставишь нас в неведении?

Ирка отрицательно мотнула головой и рассказала сначала о найденном кольце, потом о своих соображениях по поводу того, как с его помощью можно заставить убийцу раскрыться. Макс, слушая ее, хмурился. Когда же Ирка закончила, он сказал:

– Блеф чистой воды.

– Считаешь, может не прокатить? – поинтересовалась Мила.

– Запросто.

– И что тогда?

Макс посмотрел на Ирку. Его интересовал тот же вопрос.

– Буду искать новый способ, – ответила Ирка. – Не знаю – как, но я найду убийцу и выведу его на чистую воду. На сегодняшний день такова цель моей жизни.

– То есть ты намерена потратить на месть всю жизнь?

– Ты меня осуждаешь?

– Не понимаю.

– Что именно ты не понимаешь?

– Зачем тебе это нужно?

– Макс, я отсидела пять лет за преступление, которого не совершала! – повысила голос Ирка. – На мне ярлык убийцы! Я не хочу с ним жить…

– Тебя волнуют ярлыки?

– Конечно! Мне только тридцать четыре. Мне до пенсии еще о-го-го… И что ты мне предлагаешь? Двадцать лет посудомойкой работать? Но я не хочу! Я способна на большее…

– И реализовать себя тебе мешает судимость?

– А разве нет?

Макс пожал плечами.

– Я собираюсь добиться успеха. Опять! – стояла на своем Ирка.

– В какой области?

– Да хоть в какой! – вышла из себя Ирка. – Я не вернусь в Ольгино. Я столичная штучка! Хочу жить в Москве, но не в халупе, снятой у алкаша, а в хорошей квартире. И работать не в шашлычке, а в журнале, на телевидении, в кино…

– Все понятно, – прервал ее Макс. – А теперь, когда ты все объяснила и выпила свой чай, поехали домой?

И он, не оборачиваясь, зашагал к двери.

Полпути они ехали молча. Ирка делала вид, что спит, а Макс делал вид, что ей верит. Он жал на педаль газа и думал, думал о своем…

Наконец не выдержал.

– Можно вопрос? – спросил Макс у Ирки, веки которой тут же дрогнули.

– Можно, – сказала она, не открывая глаз.

– Когда ты представляешь свое будущее… – он сделал глубокий вдох, – в нем есть я?

– Да, – коротко ответила Ирка.

– Но я же не буду соответствовать! – воскликнул Макс, впервые подняв голос. – Ты вновь станешь столичной штучкой, снимешь шикарную квартиру, найдешь престижную работу, обзаведешься новыми богемными друзьями… – Он нахмурился. – Я не вписываюсь в это. Я деревенский псарь и собираюсь им оставаться!

– Хочешь всю жизнь прожить в деревне, разводя собак?

– Да. Таков мой выбор.

– Неужели тебе не хочется большего?

– Человек счастлив, когда он в гармонии с собой. В деревне я обрел гармонию. Там мой дом, мои собаки, церковь, в которой я окрестился и которую мы с батюшкой Феофаном своими руками отстраивали…

– Я все понимаю, Макс, – мягко сказала Ирка. – И не прошу тебя отказываться от своего выбора ради меня. Но и я другой не стану. Я пробовала, но…

– Я ничего от тебя не требую. И не хочу, чтобы ты менялась. Просто прошу разобраться в себе и понять, что тебе, именно тебе, нужно для счастья.

– Могу сказать уже сейчас, что мне недостаточно того, что милый будет рядом. Помнишь песню про женское счастье? Вот уж не моя история! Я карьеристка. Я хочу добиваться успеха!

– И, по-твоему, совместить карьеру и личное счастье невозможно?

– У меня не получалось. Все мои мужчины либо требовали от меня погрязнуть в быте, либо, воспринимая меня как равного партнера, переставали видеть во мне женщину…

Макс хотел сказать, что ей просто попадались не те мужчины, но произнес совсем другое.

– Я люблю тебя, – выпалил он так торопливо, будто боялся, что сейчас вся его решительность иссякнет и он не выскажется до конца. – Просто знай это. А еще то, что мой дом – твой дом. Когда ты устанешь от богемной жизни, когда тебе надоест доказывать что-то всем и себе в том числе, когда тебе захочется обрести гармонию, приезжай, я буду безумно рад тебе…

Ирка многое могла бы сказать ему: поблагодарить, выразить свою радость, ибо ей радостно было услышать его слова, признаться в ответном чувстве, но она промолчала. Макс тоже больше ничего не стал говорить. Так, в полном молчании, они доехали до проселочной дороги, от которой отходили ответвления в разные стороны. Поворот на их деревню был самым первым, но они не повернули, а поехали прямо.