Валерий Ефремов - Вольному — воля

«И это я могу объяснить! Всю систему электронной защиты Келаря и все ключи передала своему любовнику Посланнику Инга, тот — мне для передачи Албанцу. Ведь Ивану и в голову не могло прийти, что все акции (за исключением ликвидации Бимбера и изъятия кейса) выполнял какой-то Лухарь.

Когда я зашел в келаревскую дачу, босса не было дома. Я не удержался, заглянул в бар и пропустил там несколько глотков коньячку. И прозевал приход хозяина! Когда я вышел из бара, он уже плескался в бассейне. Бассейн, надо сказать, довольно большой, а стрелок на средние дистанции я никудышный. В общем, я палил, палил в Келаря — тот орал благим матом, — пока у меня не остался последний патрон. Тогда я залез в воду, добрался до Сколковского босса и прострелил ему затылок».

— Нет, эта публикация мне ни о чем не говорит, — бесстрастно сказал Лухарь. — Но есть в смерти Келаря одна положительная для него сторона: он так и не узнал об ужасной гибели своей дочери и об измене Инги — сейчас ни для кого не секрет, что она долгое время была подругой Посланника.

— Темнишь ты, — недовольно произнес Кашин, — а я ведь тебя недавно здорово выручил: тебя тут из МУРа искали. Ася мне позвонила, пришлось мента вырубить.

— Вот за это спасибо, — почти равнодушно произнес Петр, и они надолго замолчали.

— А что на самом деле было в том чемоданчике, который я изъял у иностранца? — последовал новый, совершенно неожиданный вопрос Антона.

— Ну я же тебе говорил: документация, компрометирующая наших ребят.

— А откуда у тебя такие деньги? Ты ведь принес вчера Асе, можно сказать, в подарок пятьсот тысяч долларов.

Говоря высоким слогом, свет померк перед очами Лухаря.

Он действительно вчера приходил к Асе и сделал то, о чем мечтал. Пришел и сказал нечто такое, что и не снилось тому парню, который приплыл за своей Ассоль под алыми парусами. Он сказал, что любит Асю и в знак этой любви хочет подарить полмиллиона долларов. Просто так. Но если Ася желает разделить с ним его судьбу, он, Петр, будет завтра ждать ее в кафе. Там, где она работает.

Ася была явно потрясена и не сумела не только поблагодарить его, но даже вообще что-либо сказать. Но в ее фиолетовых глазах отразилась совершенно непередаваемая гамма чувств. Они с минуту глядели друг на друга, и Петр наконец, помявшись, сказал: «Тогда до завтра», — и ушел.

— Какие такие пятьсот тысяч? — глухо спросил Лухарь.

— Я был в то самое время в другой комнате, — пояснил Антон. — Мы с Асей любим друг друга и решили пожениться. Твои баксы нам бы очень пригодились, чтобы открыть собственный бизнес.

— Ну что ж, если дело обстоит именно так, считайте это моим свадебным подарком. — Лухарь мужественно перенес крушение своей заветной мечты. Наверное потому, что никогда в глубине души не верил в ее осуществление. — А баксы, врать не буду, находились в похищенном тобой чемоданчике. Один американский подонок здорово заработал на продаже человеческих органов, вывезенных из России. И изъять часть его прибыли — святое дело, — с некоторым пафосом сказал Лухарь.

— Что ж, возможно, так оно и есть. Но это не настоящие баксы. Это так называемые баксы Чекмена. Лучшая подделка в мировой истории. У нас нет такой техники, которая определяла бы их непригодность. Они, эти баксы, имели долгое хождение на Балканах. Но американцы выпустили-таки адекватный определитель подлинности банкнот. Вот он, — Антон достал из сумки какой-то прибор. — Видишь, я пропускаю через него настоящий доллар — горит зеленый свет. У тебя есть доллар из чемоданчика?

— Да. — Лухарь достал сотенную купюру.

— Видишь, загорелся красный.

Лухарь только вчера обменял дискеты на миллион долларов (он решил не замахиваться на большее — боялся вообще ничего не получить). Янки заплатил «лимон» на удивление легко, сказав при этом, что никакого компромата тут нет, а есть ценная информация, которая существует на этих дискетах в единственном экземпляре. Только потому он и платит столь крупную сумму.

Обмен произошел в аэропорту, и американец тут же улетел на родину. Вот сукин сын!

Лухарь встал и подошел к стойке, где уже появилась Ася.

— Все хорошо будет, Петр Федорыч. Вот увидите — все будет хорошо, — очень серьезно сказала она.

Лухарь молча посмотрел на нее и вернулся к столу.

— Мы хотели открыть кафе и назвать его «Алые паруса», — мечтательно произнес Антон, и Петр вздрогнул. — Но вот не получилось.

«Будут вам еще «Алые паруса», только слишком уж они алые получились, цвета некоей жидкости, которая течет по кровеносным сосудам», — подумал Лушенко.