Эрнест Хорнунг - Умышленное убийство

Раффлс, просунув руку в образовавшееся отверстие, повернул ключ, торчавший в замке. Потом, запустив в отверстие всю руку до плеча, он с большим трудом отодвинул задвижку, располагавшуюся в самом низу двери. Эта задвижка, как выяснилось, оказалась единственной, поскольку дверь сразу же отворилась, хотя и не очень широко.

— Что это? — удивленно спросил Раффлс, когда под его ногами что-то с хрустом раздавилось.

— Это очки, — прошептал я, поднимая их.

Я все еще продолжал ощупывать пальцами разбитые линзы и погнутую оправу, как вдруг Раффлс споткнулся и едва не упал с удивленным сдавленным вскриком, который даже не попытался сдержать.

— Тише ты, тише! — умоляюще прошептал я и затаил дыхание. — Он тебя услышит!

Но вместо ответа послышался странный звук, похожий на стук зубов, — даже у Раффлса, пока он возился со спичками, возникли нервные передержки.

— Нет, Кролик, он нас не услышит, — несколько мгновений спустя прошептал Раффлс. Он поднялся с колен и зажег газовый рожок уже почти сгоревшей спичкой.

Энгус Бэерд лежал на полу своего собственного дома. Он был мертв. Его седые волосы слиплись от крови. Рядом с ним, поблескивая черным крюком, лежала каминная кочерга. Его письменный стол, стоявший в углу комнаты, был весь завален грудами бумаг. На каминной полке громко стучали часы, и в течение примерно секунд ста тишина, воцарившаяся в комнате, нарушалась только их тиканьем.

Раффлс стоял совершенно неподвижно, глядя на мертвого с таким выражением лица, которое могло бы появиться у человека, вглядывающегося в бездну после того, как он вслепую шагнул прямо на край пропасти. Он молча шумно дышал через широко раскрывавшиеся ноздри, в то время как губы его были сжаты плотно, почти намертво.

— А этот свет? — спросил я неожиданно сиплым голосом. — Этот свет, который мы видели под дверью?

Он вздрогнул и повернулся ко мне.

— Верно. Я совсем забыл о нем. Он горел вот здесь, когда я впервые его заметил.

— Кто-то, должно быть, все еще находится наверху!

— Если он там, то мы его скоро поймаем. Пошли!

Вместо того чтобы сразу подчиниться, я взял Раффлса за руку и попросил подумать о том, что его враг теперь мертв, что мы наверняка влипнем в какую-нибудь историю и что сейчас самое время уносить ноги, пока еще не поздно. Он оттолкнул мою руку даже с какой-то яростью. Его глаза смотрели на меня с дерзким презрением, он предложил мне спасать мою собственную шкуру, если уж мне так угодно. На сей раз я остался стоять на месте, почти решив воспользоваться его предложением. Он что? Забыл, с какой целью пожаловал сюда? Он что? Определенно решил, что эта ночь должна непременно довести нас до черной беды? Пока я задавал себе эти вопросы, огонь его спички вспыхнул в холле. В следующее мгновение ступени лестницы заскрипели под ногами Раффлса точно так, как они недавно скрипели под ногами убийцы. Тут чисто человеческий инстинкт, подвигнувший его действовать, несмотря на связанный с этим риск, пробудился и в моем, не столь быстро реагирующем организме. Разве могли мы упустить убийцу? И, словно сам себе отвечая на этот вопрос, я молнией взлетел по скрипучей лестнице и настиг Раффлса на верхней площадке.

Здесь нашим взорам предстало три двери: первая оказалась дверью в спалчьню, в которой была приготовлена на ночь кровать; вторая вела в совершенно пустую комнату, а третья дверь оказалась заперта.

Раффлс зажег газовый рожок на лестничной площадке.

— Убийца там, — сказал он, взводя курок. — Помнишь, как мы по обыкновению врывались в класс в школе? Вот так!

И Раффлс ударил подошвой правого ботинка в дверь прямо по замочной скважине. Замок поддался, дверь сразу распахнулась. Под внезапным порывом ветра газовый рожок съехал набок, как каблук на старом, стоптанном башмаке. Когда он вновь распрямился, я увидел внутри комнаты ванну, два банных полотенца, узлом связанных друг с другом, открытое окно и съежившуюся от страха фигуру мужчины. Раффлс ошеломленно застыл на пороге.

— Джек… Раттер? — спросил он, с трудом выдавливая слова.

Я тоже невольно повторил его вопрос. Фигура у окна ванной комнаты между тем стала постепенно выпрямляться.

— Это вы?! — прошептал он, не менее изумленный, чем мы. — Вы двое! Что это значит, Раффлс? Я видел, как вы перелезали через ворота. Звонили колокольчики. Тут их полно. И вот вы врываетесь сюда. Что все это значит?

— Мы готовы, Раттер, тебе все рассказать, но не раньше, чем ты объяснишь нам, что, черт побери, ты натворил!