Шарль Эксбрайа - Семейный позор

Бандит вдруг рассвирепел:

- Вы что, меня совсем кретином считаете? Да будь у меня все эти побрякушки, я бы сто лет назад слинял! Повторяю вам: Бастелике вздумалось поразмяться на пару с этим сопляком Ипполитом Доло - и вот результат! Если б мы с Боканьяно участвовали в деле, оно бы не закончилось так по-дурацки!

- Ладно, пусть вы с Эммой поссорились, но ты ведь должен знать, с кем она теперь.

- Нет... Мне совершенно наплевать на эту девку... А впрочем, у нас что-то давно вообще ничего о ней не слыхать... точно, Луи?

- Да.

- По-моему, инспектор, она подцепила какого-нибудь богатенького буржуа.

- И этот толстосум, по-твоему, на досуге режет полицейских?

- А может, он приревновал? Парень мог не сообразить, зачем ваш коллега заявился к Дораде.

- Мирные обыватели, даже приревновав, не пускают в ход нож! Придумай что-нибудь поумнее, Салисето!

- Да мне-то какое дело до шашней Эммы?

- Это я тебе объясню в один из ближайших дней - мы еще далеко не квиты!

- Тут я с вами согласен, инспектор...

И это было сказано таким тоном, что Жером Ратьер вдруг испугался за друга.

* * *

Когда Пэмпренетта на полчаса опоздала к столу, Перрин не стала скрывать раздражения.

- Где ты была?

- Со своим женихом!

- Опять?

- То есть как это - опять?

- Да сколько ж раз ты собираешься морочить нам голову то с одним, то с другим женихом?

- Ты не хочешь, чтобы я вышла замуж?

- О да! Но только за приличного парня!

- Лучше Бруно не бывает!

- Бруно Маспи?

- Я никогда не любила никого другого...

- И это - после скандала, который он устроил на твоей помолвке? Неужели у тебя совсем нет самолюбия?

- Не появись Бруно так вовремя, я бы сейчас была навеки прикована к Ипполиту!

- Так ведь ты же сама его выбрала!

- Это с горя.

И девушка расплакалась. А ее отец Дьедоннэ сердито осведомился:

- Да сможем мы наконец спокойно поесть?

Этот вопрос тут же навлек на него гнев супруги:

- Ну, конечно! Тебе лишь бы набить брюхо, а остальное неважно, даже судьба родной дочки!

Столь явная клевета и вопиющая несправедливость никак не заслуживали ответа, и Дьедоннэ предпочел промолчать. Оставшись без противника, раздосадованная Перрин снова повернулась к дочери:

- Так, значит, ты хочешь выйти замуж за легавого?

- Да, и ни за кош другого!

Мадам Адоль горестно вздохнула.

- Чего только мне не приходится терпеть по твоей милости!

Пэмпренетта тут же встала на дыбы.

- Да скажи, наконец, что тебе в нем не нравится?

- Хотя бы то, как ты переменилась. Вот уже Бог знает сколько времени ты не принесла в дом ни крохи.

Девушка стыдливо опустила глаза.

- Я решила стать честной.

- Ну, это уж ни в какие ворота не лезет! Давай, скажи прямо, что мы с отцом - прохиндеи! Вот что, Пэмпренетта, ты перестала уважать своих родителей, и это говорит тебе мать! А ты, Дьедоннэ, вместо того чтобы урезонить дочку, продолжаешь молча лопать?

- Ну, коли Пэмпренетте охота подыхать с голоду со своим полицейским, это ее личное дело!

- Мой полицейский недолго будет жить бедно! Когда Бруно арестует Корсиканца, о нем напишут во всех газетах! Поглядите!

- Да все и так ясно! Уж я-то знаю, каков Тони! Законченный подонок! И с ним не так просто справиться!

- Просто или не просто, а Бруно всего несколько минут назад хорошенько отлупил его в "Ветряной мельнице"!

И девушка с величайшим воодушевлением пропела истинную героическую песнь во славу своего Бруно, карающего злоумышленников. Дьедоннэ долго смотрел на нее во все глаза, потом повернулся к жене:

- Этот парень совсем спятил! Ну, можно ли наступать на хвост Салисето? Или Бруно так хочет до срока перебраться на тот свет?

Но Пэмпренетта настолько верила в непобедимость своего героя, что отнюдь не разделяла отцовских опасений.

- Погоди немного... Как только Бруно поймает Эмму Сигулес... или Дораду... Ты ее знаешь, мама?

Перрин поджала губы.

- Я не якшаюсь с подобными тварями! И, по-моему, даже неприлично, чтобы воспитанная девочка вроде тебя упоминала ее имя!

- Говорят, это у Дорады убили инспектора Пишранда... А Эмма - подружка Салисето... Так вот, Бруно изловит Дораду, заставит ее говорить и - клак! прощай, Тони! Ему наверняка отрубят голову за убийство месье Пишранда и итальянца, и правильно сделают!

* * *

В доме Маспи Фелиси говорила примерно то же, что и ее подруга Пэмпренетта на Монтэ-дэз-Аккуль. Когда Селестина с тревогой спросила дочь, почему она ничего не ест, та ответила:

- Я ужасно волнуюсь за Бруно!