Ольга Хмельницкая - Все без ума от Евы

– Вася! – закричала Даша.

Выпустив под кожу Юдину все содержимое шприца, трансплантолог выпрямился.

– Сила есть, ума не надо, – усмехнулся доцент, глядя на Васю, который медленно опускался на пол. На полпути его подхватила Гусева.

– Несите его, – сказал трансплантолог Касьянову, с трудом приходившему в себя, – а девушка пойдет сама.

– Я не пойду! – с ненавистью сказала Даша, с трудом удерживая Васю в объятиях.

Доцент вынул второй шприц и стал неспешно приближаться к Гусевой.

– Иди сюда, – сказал он голосом, от которого в жилах стыла кровь, – это всего лишь маленький укольчик. И больше ты никогда ничего не почувствуешь…

Вася обмяк, как мешок картошки.

Ева увидела дымок костра издалека. На пригорке, развалившись, сидели два пожилых охотника. Пасторальную картинку дополняла стоявшая перед мужчинами початая бутылка водки и кое-какая закуска. Ершова подошла, пошатываясь, и села у костра.

– Пожалуйста, дайте телефон, мне надо позвонить, – попросила она.

Один из охотников протянул Еве мобильный и отодвинул от себя бутылку водки, бросив на нее подозрительный взгляд.

– Нет, это не белая горячка, – сказал его коллега, – я тоже ее вижу.

– Девушка, с вами что-то случилось? – спросил первый охотник, с ужасом глядя на разорванную штанину, пораненное зубами запястье и заплывший глаз Евы. – Неужто волки?

Пожилой охотник потянулся к ружью, озираясь на кусты. Его усатое лицо выражало крайнюю степень смятения.

– Нет, – покачала головой Ершовой, набирая номер, – это не волки.

– Но я же ясно вижу следы зубов, – не согласился второй мужчина.

– Это зубы ротвейлера, – пояснила Ершова, поднося трубку к уху.

– Бешенство?! – ахнул первый охотник. – Помнишь, Петрович, я тебе давеча рассказывал про лисицу бешеную, а ты не верил!

Рязанцев взял трубку почти сразу.

– Але, – сказала Ева. – Володя, это я.

Она спинным мозгом почувствовала, как расслабляется где-то вдали сжатая пружина и как ее муж наконец-то легко вздыхает.

– Вася в их руках, – быстро проговорила Ершова, – и Даша тоже. Ты можешь засечь местонахождение мобильного, по которому я сейчас разговариваю?

– Да, – коротко ответил полковник.

Через пару минут он уже смотрел на красную точку среди бескрайней зелени подробного спутникового снимка.

– Я тебя вижу, – сказал полковник, – где Вася и Даша?

– Ищи дом с медной крышей, – сказала Ева, – он похож на букву «Г».

Рязанцев провел пальцем по снимку. Нужный дом обнаружился почти сразу. Это была дача покойного генерала Касьянова.

Когда в дом ворвался спецназ во главе с Олегом Скляровым, Вася лежал, привязанный к медицинской кушетке, а доцент уже занес над ним скальпель. Даша, прибинтованная к каталке, визжала так громко, что обнаружить «операционную» было легко. Первым в комнату, где отвратительно пахло лекарствами, ворвался Олег, за ним остальные бойцы. Степан Касьянов стоял у тумбочки, на которой возвышались несколько пустых контейнеров для хранения человеческих органов. На столике, накрытом белой скатертью, ярко сверкал ряд хирургических инструментов – пока абсолютно чистых.

– Положите скальпель! Ложитесь на пол! Руки за голову! – загремел Олег.

Его лицо было покрыто какими-то нездоровыми пятнами. Открылась дверь, и два бойца ввели в комнату Валентину Петровну.

– Это ваш сын, – сказал Рязанцев Касьяновой, показывая на Юдина, – неужели вам не было его жаль?

– Я родила себе другого, – равнодушно ответила Валентина Петровна, вскинув голову, – и не надо мне читать мораль!

Степан безумными глазами смотрел на пустые контейнеры, покрытые мельчайшими капельками влаги.

– Это нам наказание, – вдруг сказал Степан, приваливаясь к стене, – мы не должны были так поступать с ним. Он же все-таки мне… брат!

Касьянов замолчал, пробуя на вкус новое слово.

– Он сказал мне, что и так бы отдал мне почку, по дружбе, – продолжил Касьянов. На его лбу выступила испарина. – Он хороший человек.

Степан закрыл лицо руками.

– Не раскисай, – жестко сказала Валентина Петровна, – мы еще можем дождаться почек по официальным спискам очередников! Правда, совместимость будет ниже, но…

– Мама, что ты несешь? – устало пробормотал Степан, сползая по стене на пол. – Меня посадят в СИЗО, и через несколько дней я умру. Нам надо просить у Васи прощения, умолять, чтобы он простил тебя и отдал мне почку. Надо искупить вину…

Степан бессильно замотал головой. В комнату вошла Ева. Она увидела дрожавшую Дашу, спавшего Васю, чистые инструменты, лежавшего на полу трансплантолога, пустые контейнеры, Степана, Валентину Петровну и своего улыбавшегося мужа.