Ольга Хмельницкая - Все без ума от Евы

– Я уверяю вас, – сказала Ева, оторвавшись от кино, – мой супруг найдет все существующие документы, причем сделает это куда быстрее и эффективнее, чем это выполнили бы мы сами. Так что надо всего лишь спрятаться и подождать. Я думаю, все загадки скоро разрешатся.

– Так уж и разрешатся, – вздохнула Даша. Было видно, что ей не терпится остаться с Васей наедине, но Ева ей мешала. – Ну, выяснит твой муж, что биологическую мать Василия звали Наталья Громова, например. И что дальше? Разве это ответит на вопрос, зачем кому-то понадобился Вася? Разве станет понятно, кто и зачем отравил Степана?

Юдин перестал ходить по комнате и сел в кресло, накрытое клетчатым пледом.

– Я вот чего не могу понять, – сказал он, понизив голос, чтобы не расстроить мать Степы, громко звеневшую в кухне посудой. – Отравить Касьянова могли только Захарова, Копейкин, Сичкарь или Белобородов. И все. Все! Но я готов поспорить, что никто из них этого не делал.

– Почему? – спросила Ева.

– Я проработал в этом отделе шесть лет, – сказал Василий. – Я все время с ними общался, я наблюдал за ними, и я все о них знаю. Иногда человек строит из себя невесть что, играет роль. А ведь в глубине души он совсем не такой. Все сотрудники отдела пульсаров – хорошие люди.

– Когда-то кто-то сказал, что корень всех проблем – деньги, – сказала Ева, пожав плечами. – Ради денег даже хорошие люди иногда совершают дурные поступки.

– Я ничего не стою, – рассмеялся Вася, – просто ни копейки! Особенно после того, как Роспатент выдал свидетельство на наш прибор. И я никак не могу придумать схему, в которой я мог бы принести кому-нибудь прибыль. Кроме того, мы все стали владельцами патента на наш прибор в равной степени. Дело не в деньгах, я это чувствую.

– Мы чего-то не знаем. Чего-то важного, – сказала Ева.

– Мы все знаем, и давно, – парировал Василий. – Просто не можем это понять.

– Алена в тебя влюблена, – сказала Даша. – Может, она это делает из ревности? От любви до ненависти – один шаг?

– Она ненавидит не Васю, а тебя, – сказала Ева. – Тебя, Даша!

– А Захарова?

– Маргарита запуталась в своих чувствах, – покачала головой Ева. – И не может понять, чего ей больше хочется – стабильности и финансовой защищенности или страстной любви. Я не вижу, при чем тут Вася?

– А Копейкин ненавидит фашизм, – добавил Юдин. – Это тоже не финансовая категория. Тем более что уж к фашизму-то я не имею ни малейшего отношения.

– Остается еще Белобородов, – напомнила Даша.

– У Алексея тоже есть проблемы, – сказала Ева, стараясь говорить общими фразами и не выдавать личную информацию. – Он влюбился в замужнюю женщину. А ведь у него есть жена, дочь и внучка. Так и живет, как двуликий Янус.

– Влюбился? – хмыкнула Гусева. – Этот прохиндей? Что-то слабо верится.

Юдин встал и снова заходил по комнате.

– Я умный человек, – сказал он наконец. – Извините, если это звучит как похвальба. Я обычно чувствую, где зарыта собака, даже не зная, как и почему я пришел к такому выводу. И сейчас я думаю, что все дело – в моем усыновлении. Я хочу знать, кто я! Но вместо того, чтобы действовать, я вынужден сидеть здесь взаперти и ждать, пока кто-то что-то выяснит. А ведь мои похитители спешили. Почему? И кто такой «доцент»?

– Вася, – сказала Ева, – я уверена, что ты ошибаешься и мы идем по неверному следу. Доцент – это ученый. Значит, все-таки дело в твоей научной деятельности.

– Это может быть кличкой, – тихо сказала Даша.

– Не бывает таких совпадений! Не бывает! – воскликнула Ева. – Вася – один из самых талантливых ученых России. Его и похитить-то не могли, потому что Вася сопротивлялся, а ему боялись нанести хоть малейший вред! Когда его наконец схватили, то привезли куда-то, где должен был появиться «доцент». Доцент – это всего лишь кандидат наук. Ученый! Вся, вся эта история от начала до конца связана с научной деятельностью Юдина!

Вася молча сел в кресло, откинулся на спинку и вытянул ноги.

– Почему из архива ЗАГСа исчезло мое личное дело? – спросил он спокойно. – Ответь мне, пожалуйста, на этот вопрос, а потом мы продолжим дискуссию о моей научной карьере.

На этот вопрос Ева не могла ответить.

Рязанцев сел в кресло, придвинулся поближе к столу и раскрыл потрепанную книгу для записей. Чабрецов расположился на небольшом диванчике, положил голову на спинку, сильно закинув ее назад, и опустил веки.

«Я не буду спать, только немного отдохну», – подумал Денис.

Тело его наливалось тяжестью.