Марина Крамер - Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце

– Я предложил ему встречу, но, к сожалению, вас он боится еще сильнее, – вздохнул Иван, барабаня по столу пальцами. – Увидев вас в ту ночь, он понял, что нажил проблем, хотел скрыться, но уже слишком слаб – у него туберкулез в последней стадии, поэтому…

– Так, короче – сейчас мы собираемся и быстренько едем к этому вашему боязливому приятелю. – Коваль решительно встала из кресла, но Хохол удержал:

– Не кипи! Ты ведь слышала – тубик у него, нельзя тебе туда.

– Отвали! Я целоваться с ним не стану, как ты понимаешь. Надену маску, ничего не будет.

– Да с твоими легкими там и в противогазе появляться опасно! – рявкнул Хохол. – Я поеду сам, а ты останешься дома. Все, я сказал! – заметив, что она собирается возразить, еще громче заорал он. – Прекрати этот гнилой базар, Коваль!

– Давайте все дружно остынем и не будем пыль до потолка поднимать, – спокойно предложил детектив, с интересом наблюдавший за тем, как кто-то осмелился повысить голос на саму Наковальню. – Вам, уважаемый, тоже вряд ли удастся пообщаться с клиентом.

– Это почему? – поинтересовался Хохол, у которого, если надо, даже камни разговаривали.

– Если не ошибаюсь, вы и есть Жека Хохол? Ну, так о вас отдельная тема была, так сразу и предупредил – Хохол, мол, пусть вообще не появляется.

– Не пойму, что за хрен с горы. – Хохол закурил и посмотрел на Марину. – Тебя боится, меня боится, ментов боится – в зеркало-то хоть смотрит или тоже в дрожь кидает?

– Поверьте, у него есть основания бояться всего и вся.

– Ну и что – тупик? Как с ним общаться? – спросила Коваль, немного успокоившись. – Вы не узнали, кто он, Иван?

– Узнал, Марина Викторовна, – со вздохом сказал Иван. – Хотя, если честно, это удалось мне с огромным трудом.

– Понятно, в долгу не останусь, – перебила она нетерпеливо. – Кто?

– Дело не в деньгах. Я не уверен, что вам стоит слышать его имя.

– Все, бля, достал! – заорала Марина, вскакивая. – Говори – КТО?!

– Как его зовут сейчас, я не знаю, но в прошлом его звали Денис Нисевич.

Марина почувствовала, как шатается потолок над головой, как из-под ног ускользает кафельный пол. Если бы не Хохол, мгновенно заметивший ее состояние, она разбила бы голову о плитки, выстилающие кухню.

– А я ведь предупреждал, – донеслось до ее затухающего сознания. – Этот человек сразу сказал, что Марина Викторовна вряд ли обрадуется тому, что он жив. И в его планы совсем не входит новая встреча с ней.

– Так, короче, Пинкертон, – решительно проговорил Хохол, поднимая Марину на руки. – Ты пока свободен, езжай в город. Я позвоню тебе вечером, и мы решим, что и как делать. Но никому ни слова обо всем, надеюсь, тебе не надо это объяснять?

– Конечно. Жду звонка.

Коваль никак не могла уложить в голове все, что услышала от Сорокина. Этого просто не могло быть, ведь она сама, лично приказала убить и Боцмана, и Нисевича, и розановские пацаны сделали все. Не может быть, чтобы кто-то ослушался, такого просто не могло быть! Она с трудом, но вспомнила, кому именно поручила это – Груздю, Лысому и Вятскому. Из этой троицы в живых остался только Лысый, двое других погибли в разборках с Сеней Лодочником.

– Женя, – прошептала Марина, с трудом открывая глаза. – Найди мне Лысого, как можно скорее найди, понял? Это важно, Женя…

– Прекрати. Никого я не буду искать, – уперся Женька. – Тебе лежать надо, вон, белая вся, как стенка…

– Хохол! – заорала она. – Ты что, слов нормальных не понимаешь?! Быстро!

– Все, пошел, не ори только, – поморщился он. – Но пообещай, что расскажешь мне, что происходит, а то я ничего не понимаю.

– Я все расскажу, но только после разговора с Лысым, по-другому не будет.

Женька уехал, а Коваль, тяпнув стакан текилы и пару таблеток снотворного, задремала.

Хохол вернулся через три часа, вошел к Марине потихоньку, боясь разбудить, но она уже не спала. Лежала под покрывалом с книжкой в руках и пыталась прочесть хоть строчку, но безрезультатно. Услышав звук открывающейся двери, Коваль подняла глаза:

– Ну?

– Внизу ждет, – буркнул Женька.

– Дай халат, пожалуйста.

Он протянул ей валявшийся на пуфике перед зеркалом черный шелковый халат, помог попасть руками в широкие рукава, развернул к себе лицом и отшатнулся, увидев ее выражение – она снова стала железной Наковальней, которая не знает ни жалости, ни сочувствия, ничего, когда дело касается ее интересов.

– Отпусти, – тихо приказала она, и Хохол опустил руки, отошел от двери.

Марина спустилась вниз, где в гостиной маялся неизвестностью Лысый, сорокапятилетний мужик в спортивном костюме и белых кроссовках, наголо выбритый, с широченной золотой цепью на шее и массивной печаткой на среднем пальце правой руки. Вскочив из кресла при ее появлении, он опустил в пол глаза и пробормотал: