Марина Крамер - Королева мести, или Уйти навсегда

– С ума сошел! – выдохнула Коваль. – Ночь на дворе, а тут такое!

– Давай-давай, знаю ведь, что ты у Ворона вряд ли что-то съела.

Это было ее правилом – никогда не есть в том месте, где ведет переговоры или разборки, если только это не ее точка: мало ли что. Поэтому Марина ужаснулась только для вида, а на самом деле была рада возможности побаловать себя любимыми блюдами, да и Женькина забота всегда была приятна. Они ужинали долго, и Женька обстоятельно пересказал все, что произошло за время ее отсутствия с Егоркой, – как он играл, как ел, как купался, какую книжку они читали перед сном. Марина слушала внимательно, не желая пропустить ничего из этого рассказа. Как же повезло, что Хохол настолько увлекся своей новой ролью, что Егорка стал ему родным сыном… Марина понимала, что он делает это не только из любви к ней и из уважения к ее мужу, а еще и потому, что мальчик действительно пришелся ему по душе и помог исполнить давнюю мечту иметь ребенка. Все-таки в Хохле оказалось намного больше человеческого, чем в Марине. Иногда ей в голову приходила одна странная мысль – стоит оглянуться назад, и весь ее жизненный путь окажется обычным кладбищем, на котором похоронены ее враги, ее друзья, ее любовники, ее муж… Вот Коваль – и вот могильные плиты, отмечающие какие-то этапы ее жизни… В такие моменты Марине становилось страшно и пусто на душе.

– О чем задумалась? – дотронувшись до ее щеки, спросил Женька, и она машинально ответила:

– Ни о чем…

– Не ври, я же вижу. Опять вспоминаешь? – Он пересел на подлокотник ее кресла и обнял Марину за плечи. – Котенок, время идет, а ты все стараешься уцепиться за прошлое, нельзя так. Надо сейчас жить, сегодня, понимаешь?

– Если бы это было так же просто сделать, как сказать! – вздохнула она, уткнувшись лбом в его бок и обнимая руками за талию. – Женька, мне иногда так тяжело, так противно, что жить не хочется…

– Не говори этого! А как же мы – Егорка, я?

– Знаешь, мне порой кажется, что я не настолько уж и нужна вам. Подожди, не перебивай! – Видя, что он собирается возразить, Марина закрыла его рот ладонью. – Помолчи, ладно? Ты только не подумай, что сейчас мне просто хочется, чтобы ты пожалел меня и утешил, нет. Я на самом деле так считаю. Я плохая мать, я плохая жена, и не ты первый попал на этом, Малыш тоже… Иногда я думаю – а зачем, собственно, я живу, когда от меня только неприятности? Что хорошего я сделала?

– Дура ты! – рявкнул Женька, отрывая ее ладонь ото рта. – Мне по фигу, что и кому ты мечтаешь сделать, мне достаточно того, что ты рядом, что я вижу тебя и слышу, что я живу с тобой! И перестань думать обо всем человечестве, подумай о себе! Нам хорошо рядом с тобой, и мне, и Егору, а до остальных нам и дела нет! И вообще – хватит, задолбал этот разговор, давай о чем-нибудь другом.

– Например?

– Например, о том, что послезавтра у тебя день рождения. И по этому поводу я приглашаю тебя туда, куда ты сама захочешь, и там выполню все, чего потребуешь. Даже если придется голым по улице бегать, – засмеялся Хохол, целуя ее в макушку. – Но надеюсь, что все-таки не придется.

– А это заманчивая идея, кстати, спасибо, что подсказал! – промурлыкала Коваль, и Женька взмолился:

– Я ж просто для примера сказал!

– Ой, зачем ты штору открыл? – заканючила Коваль, накрывая простыней голову и пытаясь спастись от бьющего в глаза солнечного света. – Ну, Женька-а!

– Вставай, засоня! – смеялся Хохол, открывая окно настежь и впуская в комнату морозный воздух.

– Не хочу, у меня сегодня день тяжелый! Дай мне хоть немного поваляться!

– Ну валяйся. Кофе сварить тебе? – Он присел на край кровати и погладил ее через простыню.

– Свари, только не очень крепкий.

– Сейчас принесу.

Женька чмокнул ее в плечо и пошел вниз, а к Марине из соседней комнаты пришлепал сын, забрался на кровать и стал ввинчиваться под руку, тихонько поскуливая.

– О боже мой! – простонала она, обнимая Егорку и прижимая к себе. – Что ж ты полежать-то мне не даешь?

– Мамуя… – довольно промурлыкал Егорка, погладив ее ручкой по лицу и хитровато глядя в глаза.

– Ах ты, хитрюга! – засмеялась Коваль, целуя его в носик. – Маленькая, хитрая поросюшка!

Мальчик тихонько посмеивался, то и дело пряча курносую мордочку на ее груди, а Марина все прижимала его к себе, целуя то лохматую макушку с темными завитками, то розовую щечку, то маленькую пухлую ручонку, тянущуюся к ее лицу. Когда в комнату вошел Женька с подносом в руке, Егорка шустро спрятался под простыню с головой и затих, притаившись.