Марина Крамер - Королева мести, или Уйти навсегда

– В машину брошу, не пойдете же вы с такими кулями в кафе.

– Женечка, ты – прелесть! – щебетнула Ветка, чмокнув его в щеку. – Идем, Маринка! – И она потянула Коваль в небольшую кофейню на втором этаже.

Сев за столик в углу, они заказали кофе и пирожные, закурили, ожидая заказ. Марина разглядывала неожиданно похорошевшую подругу с любопытством – она сделала новую прическу, макияж стал ярче, да и наряд был абсолютно не в ее стиле. Обычно она предпочитала светлые тона, а тут вдруг шоколадного цвета брючный костюм, красные сапоги на шпильке, сумочка в тон им и такие же перчатки, поверх коричневой шубки небрежно накинут длинный красный шарф.

– Что-то ты имидж поменяла, подруга, – заметила Коваль, гася в пепельнице недокуренную сигарету.

– Влюбилась! – хохотнула Ветка.

– Ну да! Расскажи вон официанту эту новость, а мне можешь не заливать, не поверю.

– Я тебе клянусь, Маринка! Такой мужик… – И она томно закатила тщательно подведенные глаза.

– Это Бес-то? Тоже мне, мужика нашла!

– О, вот тут ты не права, дорогая! Ты ж его совсем с другой стороны оцениваешь, а я его знаю как человека, – запротестовала Веточка, кидаясь на защиту своего любовника. – Он такой внимательный, галантный…

– Не хочу о неприятном, но, помнится, Строгач тоже сначала был галантен, щедр и внимателен, – перебила Марина. – Вспомни, чем закончилось.

– Ой, да ну тебя! – скривилась подруга, наблюдая за тем, как подошедший официант расставляет на столике приборы, тарелочки с пирожными и чашки с дымящимся кофе. – Умеешь ты пафос сбить! Гришка не такой.

– Все они, Ветуля, не такие, особенно сначала, – вздохнула Коваль, ложечкой снимая взбитые сливки с пирожного. – Откуда только потом что берется!

– Ты про Хохла, что ли? Смотрю, помирились?

– Мы и не ссорились. Просто он все время пытается меня перекроить под себя, а я этого не люблю, просто терпеть не могу. Я никогда не прогибалась ни под кого, такой уж характер, а Женька не понимает, постоянно старается сделать из меня образцовую жену и мать. Из меня!

Ветка засмеялась, помешивая горячий кофе:

– Да, Коваль, это ты сейчас верно подметила – какие из нас с тобой жены? Один сплошной головняк! Вот почему я и не хочу замуж – зачем напрягаться самой и напрягать еще кого-то?

– Ну меня-то никто особо не напрягает, – заметил вернувшийся Хохол, усаживаясь рядом с Мариной и по-хозяйски кладя руку на плечо. – И потом, согласись, котенок, я не так много требую от тебя, правда? Я не ломаю твоих привычек, не заставляю стоять у плиты и шарить по углам с пылесосом, но немного внимания и понимания хочу, как любой нормальный мужик.

– Это ты-то нормальный? – удивилась Ветка, поставив на блюдце чашку. – Не льсти себе, дорогой, – среди вас просто не бывает нормальных, и Коваль твоя – тоже бешеная!

– Согласен, – смиренно кивнул он, поглаживая Маринино плечо, обтянутое пушистым черным свитером, и незаметно для Ветки пробираясь рукой под распущенные волосы. – Возможно, ты права, но ведь и жизнь у нас тоже – не дай бог никому, сама знаешь. И в этой жизни я хочу иметь что-то только мое.

– Да? А ты хоть раз поинтересовался у нее, чего она-то хочет в этой своей чокнутой жизни? Она, женщина, к тому же не совсем здоровая? – подавшись вперед, Ветка вперила в лицо Хохла свои прозрачные голубые глазищи, и тому явно стало не по себе. – Я тебе скажу, Женечка, – никто из вас, кобелей, ни разу в жизни о ней не подумал, вы только вид делали, что заботитесь о ней, любите ее, а ведь это совершенно не так! Вы любили только себя и заботились только о том, как бы не остаться без нее!

– Ветка, прекрати, – велела Марина, потрясенная ее словами, – ей никогда не приходила в голову подобная мысль.

– Да помолчи ты! – с досадой отмахнулась подруга. – Дай мне хоть раз в жизни сказать все, что я хочу! Тобой пользуются, а ты даже не замечаешь этого, жертва тяжелого детства! Ты искала себе папочку, а эти скоты в брюках делали из тебя куклу для удовольствий! Все, что им было нужно, это только твое тело, только власть над ним – и ничего больше, понимаешь? Сознавать, что вот эта шикарная телка принадлежит тебе – это ведь мечта, я сама знаю!

– Хватит… Я прошу тебя – хватит… – Марина уже не могла сдерживать себя, вскочила, оттолкнув Хохла, едва не упавшего со стула, и побежала на улицу.

Неслась, не разбирая дороги, прохожие шарахались, как от чумной, – начало декабря, а она в свитере и брюках, без шапки… Завернув в какую-то подворотню, Марина оказалась в небольшом дворике, опустилась на запорошенную снегом скамейку и замерла. В висках стучали Веткины слова, и от них было больно и противно – получалось, что никому в этой жизни Коваль не была нужна как человек, скорее только как игрушка… Вот так и бывает – за внешним благополучием и красивым фасадом скрывается что-то неприглядное. Ей уже тридцать четыре, а что хорошего было в ее жизни? Только Егор…