Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

– Зато теперь смогут вещать гораздо больше и гораздо лучше, – ответил Лешка. – Наверняка Дердекен заграбастает Терехинское наследство. Я бы на его месте заграбастал.

– Дер…кто? – не поняла мама.

– Владелец «Осенней звезды», – ответил Лешка. – Иван Дердекен.

– Немец, что ли? – спросил папа.

Лешка пожал плечами.

– Вроде не похож. Псевдоним, наверное.

– А ты его видел? – спросила я. Владелец новой радиостанции был в городе человеком новым, поэтому возбуждал всеобщее любопытство.

– Видел, – ответил Лешка без особого энтузиазма. – Он вчера к нам яхту пригнал.

– Хорошая яхта? – проявила я профессиональный интерес.

– Хорошая, – ответил Лешка сдержанно.

– Выходит, небедный человек, – сказал папа.

Лешка промолчал.

Мы просидели за столом до глубокой ночи. Провожая Лешку к выходу, я не удержалась и спросила:

– А что ты так сухо про нового судовладельца? Он тебе не понравился?

Лешка шагнул за порог и обернулся. В свете тусклой подъездной лампочки его лицо казалось бледным.

– Не знаю, – сказал он неохотно. – Какой-то он…

Лешка передернул плечами, поискал слова, но не нашел их. Махнул рукой и побежал по ступенькам вниз. К очередной нимфе.

А я закрыла дверь, чувствуя себя заинтригованной. Нужно знакомиться с этим новым судовладельцем. Тем более, что теперь он, скорей всего, сменит Терехина на посту городского магната.

Утро рабочего дня началось так, как я и ожидала. Шеф вызвал меня к себе, спросил:

– Знаешь уже?

– Вы про Терехина? – ответила я вопросом.

Шеф покивал.

– Знаю.

– Это хорошо, – резюмировал шеф.

Постучал пальцами по столешнице. Его лицо стало задумчивым.

– Кстати, это правда? – нарушила я молчание. – Про инфаркт?

Шеф неопределенно пожал плечами.

– Официальный вердикт звучит так. Но…

Он снова замолчал. Мной овладело профессиональное любопытство.

– Что «но»?

– Понимаешь, говорят, что у него лицо было перекошено от ужаса, – высказался наконец шеф.

– Кто говорит?

– Есть у меня приятель в морге…

Шеф поперхнулся и бросил на меня короткий подозрительный взгляд. Но я сохранила серьезное выражение лица.

– Работает там, – пояснил шеф на всякий случай.

– Нужное знакомство, – одобрила я. – Все там будем.

– Вот именно. Он говорит, что, когда Терехина привезли, вдова потребовала гримера. В общем, нельзя было его выставлять напоказ с… с таким выражением лица.

Шеф снова замолчал. Его глаза, не отрываясь, буравили точку в столе.

– Может, все дело в том, что он почувствовал себя очень плохо? – предположила я. – Ну, и испугался!

– Может, конечно, – откликнулся шеф, но как-то вяло. – Однако мне кажется…

Он понизил голос.

– Понимаешь, Терехин тем вечером отпустил телохранителей. И не сказал, куда едет.

– Если не сказал куда, значит, к любовнице, – уверенно определила я.

– Вот именно!

Шеф поднял указательный палец.

– А ты помнишь, кто у него любовница?

– Нет, – ответила я, добросовестно порывшись в памяти.

– Алина Брагарник! – напомнил шеф почтительным голосом.

Я присвистнула.

Алина Брагарник – прима нашего театра оперетты. Сколько ей лет, не знает никто. Если смотреть из зрительного зала – не больше двадцати.

Если судить по количеству и качеству любовников…

Даже затрудняюсь сказать. Мама помнит, что Алина была фавориткой городского мэра еще при старом режиме. Тогда мэр назывался «председателем горисполкома». (Честное слово, я рада, что старый режим приказал долго жить. Выговорить такое словосочетание можно только после второго стакана!)

В общем, подсчитать возраст Алины Брагарник пока не удалось никому.

– Значит, – начала я развивать гипотезу, – вы считаете, что Терехин неожиданно приехал к любовнице, увидел ее без грима и…

Я остановилась, потому что шеф сильно хлопнул ладонью по столу.

– Извините, – быстро покаялась я. – Профессиональный цинизм.

Шеф фыркнул, как тюлень.

– Соплячка, – сказал он, остывая. – Ей серьезное дело поручают, а она шуточки шутит.

– Какое дело? – насторожилась я.

– Редакция решила провести собственное расследование.

Я состроила понимающее лицо. Ну, конечно! Собственное расследование вошло в моду с подачи столичных коллег и стало пользоваться успехом у читателей. Разве мы можем остаться в стороне?

– Что хочет выяснить редакция? – спросила я.

– Во-первых…

Шеф загнул толстый короткий палец. Когда он это делает, я всегда испытываю острый душевный дискомфорт. Мне кажется, что палец сейчас поломается.