Карина Тихонова - Я и мое отражение

Может, все наоборот? Может, не я тетушкина наследница, а она моя?..

Я тихо рассмеялась. Мысль выглядела абсурдной. Однако обстоятельства говорили в ее пользу.

Как сказала тетушка, передавая мне ручку?

– Подписывай, ты это миллион раз делала!

Выходит, Женя периодически доверяла тетушке свои деньги.

Свои!

Я плюхнулась в кресло. Мысли в голове разогнались и неслись вперед с бешеной скоростью участников «Формулы – 1».

Игорь Маркович попытался заикнуться об основном капитале.

Он спросил, где будет размещен основной капитал. А тетушка его быстренько оборвала. Но он сказал вполне достаточно, чтобы я сообразила: основной капитал может быть перемещен после моего дня рождения. После моего тридцатилетия.

Вот зачем я потребовалась супругам Володиным!

Так-так…

Я затеребила пояс халата, пытаясь удержать в голове бешеный напор мыслей.

Выходит следующее: девушка Женя богатая наследница. Только наследует она вовсе не деньги своей тетки. Нет, все наоборот! Тетка наследует деньги племянницы! Они с мужем живут на ее деньги! Отсюда все эти доверенности, которые Женя подписывала «миллион раз»!

А после тридцатилетия она получает в свое распоряжение основной капитал. Такой огромный, что Игорь Маркович готов предложить «эксклюзивные условия» его размещения в собственном банке.

Вот так.

В голове образовалась пустота, такая же внезапная, как и безумное количество мыслей за минуту до этого. Словно с бешеным гиканьем проскакал по прерии огромный отряд индейцев и пропал, оставив после себя разворошенный песок и вытоптанную траву.

Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Меня охватило оцепенение.

Догадаться обо всем остальном было нетрудно.

После моего тридцатилетия со мной произойдет несчастный случай. И все деньги унаследует тетка, моя единственная кровная родственница.

Финал.

Я поднялась с кресла. Как во сне двинулась в гардеробную и остановилась перед огромным зеркальным шкафом.

В нем отразилась незнакомая мне девушка с взлохмаченными волосами и грустным взглядом. Девушка подняла голову, посмотрела мне в глаза. По моему телу медленно пробежала долгая мучительная судорога.

– Найди меня, – сказала девушка.

– Где? – закричала я, не раскрывая рта. – Где ты?!

– Найди! – повторила девушка. – Тогда останешься жива!

На меня обрушилась ужасная тяжесть, и я повалилась на пол, как мешок с трухой.

Повалилась и осталась лежать до самого утра.

Утро застало меня врасплох. Ужасно болела голова, зудела ссадина на локте, на предплечье образовался вполне ощутимый синяк.

Я с трудом приподнялась с пола, опираясь на руку.

Похоже, я снова впала в транс. Как тогда, в своей квартире.

Я взялась ладонью за лоб. Лоб был горячим. Неужели заболела?

Я встала с пола, хромая, прошла в комнату. В глаза ударил яркий солнечный свет, льющийся из-за незадернутых штор.

Я прикрыла глаза ладонью.

Плохо мне. До чего же мне плохо!

Я присела на кровать и попыталась собрать ускользающие мысли.

Значит, так: до середины ноября супруги Володины вряд ли затеют мое убийство. В день своего тридцатилетия неведомая мне девушка Женя становится наследницей большого состояния. Значит, до этого дня она должна быть жива и здорова, иначе тетушке нечего будет наследовать.

Соберутся гости. Меня предъявят им как Женю. Все удостоверятся, что наследница жива-здорова, и даже перестала колоться.

«Прекрасно», как говорит Елена Борисовна.

Что потом?

Потом мне, очевидно, придется подписать какие-то бумаги… не знаю какие, ни разу не приходилось выступать в роли богатой наследницы.

А после?

– А после – все, – ответило мне благоразумие. – Гейм овер.

И это было сказано с такой уверенностью, что я даже перепугалась.

Потому что это была чистая правда.

Зачем тетушке свидетель? Тем более, если речь идет об огромной сумме денег?

Я машинально потерла разболевшийся висок.

Все правильно. Назад в Москву меня, конечно, не отпустят.

– А Женя? – спросила я вслух. – С ней-то что будет?

Господи! Она тоже станет тетушке не нужна! Следовательно, ее судьба в точности повторит мою!

Бедная девушка!

Я поднялась с кровати и в волнении прошлась по комнате.

Что делать, что делать, что делать?..

Но никаких мыслей в голове не было.

Так ничего и не придумав, я сняла телефонную трубку и набрала внутренний номер горничной.

– Да, – ответила хамка-Рита.

– Завтрак принеси, – коротко велела я. И добавила: