Эд Макбейн: Беглец

Место, где он оказался, внушало страх. Может быть, именно поэтому, услышав выстрел, он кинулся бежать со всех ног.

Ему и в голову не приходило остановиться и посмотреть, откуда стреляли. Раз стреляют, значит, жди беды. Мигом налетят копы, а в этих краях все, от мала до велика, с детства усвоили одно нехитрое правило: не хочешь неприятностей — уноси вовремя ноги. Тем более когда в дело вмешались легавые.

Он вихрем несся вверх по Вэлли, подальше от многоэтажек, серых, словно свинцовые столы в морге, на задних дворах которых хлопало на ветру развешанное белье, уже слегка задубевшее от первого дыхания зимы. Торопливые шаги гулко громыхали по тротуару, и эхо, тысячекратно отраженное угрюмым осенним небом, уносилось прочь, испуганно забиваясь в мрачные подворотни домов. Промчавшись мимо угловой кондитерской, куда обычно заглядывал Фредди — выпить «капельку» на сон грядущий, он пересек Седьмую авеню и оказался в нижней части города. Тут он наконец решил немного передохнуть. Судя по всему, тот, кто стрелял, остался далеко позади. Перейдя на шаг, он смешался с толпой. Тут было немного теплее. Он перевел дыхание. Все казалось таким мирным: звонкое цоканье высоких каблучков, аромат духов, разноголосый говор и смех вокруг. Он был среди своих, снова стал частью этой толпы. Словно огромный, уютный кокон обернулся вокруг него, разом отгородив и от приближающейся зимы, и от копов, и от выстрела, только что прогремевшего совсем рядом.

Перед ним расстилалась Маркет-Плейс, протянувшаяся со Сто пятнадцатой улицы вниз до самого городского парка. Он был здесь только однажды, еще совсем желторотым шестнадцатилетним парнишкой, и до сих пор помнил атмосферу, царившую в здешних заведениях: мрачные коридоры, насквозь пропитавшиеся запахом дешевых духов и женского тела, тени на потолке и доносившиеся отовсюду стоны, бормотание и шепот — магические заклинания продажной любви. Нельзя сказать, чтобы первый опыт оставил у него неприятные воспоминания, но вокруг было сколько угодно юных красоток, с радостью готовых доставить ему удовольствие, причем бесплатно. К тому же ему было известно немало случаев, когда ребята вроде него, увязавшись за парой хорошеньких ножек где-то на Маркет, вместо поцелуев и объятий получали кастетом по голове где-нибудь в подворотне и оставались валяться в крови в ожидании, пока сердобольный прохожий не вызовет полицию. И все же... все же Маркет-Плейс в его глазах по-прежнему была окутана какой-то таинственной дымкой поистине колдовского очарования. Вот и сейчас, оказавшись на ней, он почти позабыл о выстреле, всего несколько минут назад прогремевшем за его спиной.

В дверях одного из заведений, с видом глубочайшего презрения ко всему происходящему, возникла какая-то девица, прислонилась к косяку, неторопливо закурила сигарету и, вызывающе покачивая бедрами, двинулась вниз по ступенькам. Его взгляд невольно задержался на ней. Короткий, отороченный мехом обезьяны жакет едва прикрывал грудь, гладкий шелк платья, туго облегая плоский живот, слегка поблескивал при каждом ее движении. Он ускорил шаги и невольно вздрогнул, почувствовав, как она едва заметно тронула его за руку. Не было сказано ни слова. Девушка опустила глаза и призывно улыбнулась старой как мир улыбкой. Он молча покачал головой и двинулся дальше, не обратив внимания на то, что вслед ему понеслось хриплое ругательство.

Все так же поспешно он миновал Маркет, поймав себя на том, что невольно пытается представить, что происходит в этих комнатах, за темными окнами и плотно прикрытыми шторами. В сущности, он и так прекрасно это знал. Ни для кого в городе это не было тайной. Но даже зная это, он продолжал мысленно рисовать себе картины одна другой соблазнительнее, находя в этом какое-то странное, почти болезненное удовольствие.

Голден-Эдж выходила на Центральный парк, и он мысленно прикинул, что, миновав Шугар-Хиллз, попадет как раз туда.

Столько раз проходя этой дорогой, он сейчас шел почти не задумываясь и не обращая внимания, куда идет. Он знал, что, родившись в Вэлли, он, скорее всего, проживет тут до самой смерти и тут же и умрет. Если, конечно, ему не улыбнется фортуна. А тогда... будь он проклят, если не купит себе клевую тачку... лучше всего «кэдди» — шикарный кадиллак, огромное, желтое чудище с ослепительно белыми покрышками. А может быть, и с полосатыми, как зебра, сиденьями. Или нет, это будет уж слишком бросаться в глаза.