Эд Макбейн - Беглец

— Прости, милый, — с раскаянием сказала она.

— Ничего... просто немного больно. Скорее всего, рубашка прилипла к ране.

Ловкие пальчики Синди проворно размотали бинт, и он заметил, как она скривилась от ужаса, увидев рану.

— Джонни... мне кажется, лучше позвать доктора.

— Нет, — помотал он головой.

— Но твоя рука...

— Никаких докторов! Милая, пойми, я не могу рисковать.

Синди, стиснув зубы, молча кивнула. Потом взяла бутылочку с йодом и капнула на рану.

Джонни будто ошпарило кипятком. Издав протяжное «А-а-а!», он дернулся и сразу позеленел. Синди еще раз плеснула на рану йодом и сразу же начала бинтовать. Джонни почувствовал, как тугая повязка стиснула его руку и постепенно боль утихла. Ему сразу стало легче. Под головой у него была мягкая подушка. Мягкая-мягкая...

— Ложись рядом. Я бы хотел уснуть рядом с тобой, — сонно пробормотал он.

— Ладно, — согласилась Синди.

— Ты не возражаешь?

— Нет, — тихо ответила она.

— Знаю, что выгляжу сумасшедшим, но я хочу этого больше всего на свете. Ты понимаешь, Синди?

— Понимаю.

— Синди, на черта тебе этот клуб? Я не хочу, чтобы ты и дальше там работала. Честное слово, не хочу.

— Да, милый, — покорно прошептала она.

Его глаза закрывались сами собой, но Джонни упрямо старался держать их открытыми. Синди стащила с него брюки и натянула одеяло до самого подбородка.

— Синди, ты не поняла. Я не хочу, чтобы ты там работала.

— Потом поговорим, дорогой, — прошептала она.

Скользнув под одеяло, она вытянулась возле него:

— Подними чуть-чуть голову, милый.

Он послушно поднял голову, и она подсунула руку ему под шею. Другой рукой Синди слегка повернула его, и через мгновение он уже уютно устроился в теплой впадинке у нее на плече, чувствуя под щекой ее теплую упругую грудь.

— А теперь спи, — скомандовала Синди. — Спи, Джонни. Вот увидишь — все будет хорошо.

— А если копы...

— Забудь о них. Просто спи, милый. — Синди ласково погладила его по голове.

Джонни чувствовал умиротворяющее тепло ее тела и думал, что вот оно — настоящее счастье.

Он потянулся и поцеловал ее в губы. Ее широко раскрытые глаза приблизились к нему, и Синди крепко поцеловала его в ответ.

Его голова вновь легла к ней на грудь. Она услышала, как через минуту его дыхание стало ровным и спокойным, и поняла, что он провалился в сон. Синди легко поцеловала его в лоб и крепко прижала к себе.

— Похоже, что, того и гляди, выглянет солнце, — пробурчал патрульный.

— Да. Похоже.

Полицейский умирал со скуки. Вызовов не было, а утро выдалось на редкость спокойным. Такое впечатление, что добрая половина обитателей Гарлема все еще спала мирным сном.

— Нет ничего хуже, чем пасмурный день в Гарлеме, — продолжал коп. — Какого черта, сдается мне, в мире вообще нет ничего паскуднее, чем паскудный пасмурный день в этом проклятом Гарлеме! А ты как думаешь?

— Ну... не знаю.

— Вот в этом-то вся и беда, — вздохнул полицейский. — Ничего-то вы, ребята, не знаете.

Он скорчил недовольную мину и облокотился на стойку бара.

— Если бы я жил в Гарлеме, то можешь прозакладывать свою задницу — я бы все знал, что тут и как. Да какого черта, я и так знаю этот проклятый, Богом забытый район лучше, чем все эти черножопые, что живут здесь, хотя сам и не отсюда!

— Может, и так.

— Черт бы тебя подрал! Я знаю, что говорю. Могу с закрытыми глазами найти, где живет каждая черная шлюха в этом вонючем Гарлеме, и отыскать каждый кабак! Знаю, где все их проклятые тиры. А если хочешь, могу перечислить всех и каждого, кто в этом засранном районе сидит на игле! Да и кто толкает им зелье тоже.

Его собеседник с сомнением покачал головой:

— Интересно, если ты все это знаешь, почему бы не взяться и не очистить эту помойку?

— Ну, скажу тебе, ты, видно, совсем желторотик! Похоже, и понятия не имеешь, как мы работаем.

— Ну... сказать по правде, не совсем.

— Вся загвоздка в том, чтобы отыскать их, — охотно принялся объяснять полицейский. — Если ты знаешь, как их найти, то взять их можно в любую минуту. Нагрянуть как гром с ясного неба, и баста. Но штука в том, что если мы накроем, к примеру, одну забегаловку, то все остальные мигом пронюхают и прикроют лавочку. И что тогда прикажешь делать, как по-твоему?

— Эй, а какая разница? То есть я хочу сказать, раз ты знаешь, где они, но сидишь сложа руки, то какая разница, крутят ли они на всю катушку или прикрылись.

— Нет, ты так ничего и не понял, — терпеливо объяснил патрульный. — Это и есть политика, детка.