Эд Макбейн - Беглец

— Э... микстуру от кашля.

— Вот как. А разве тебе не нужно было вернуться? Хотя бы для того, чтобы приготовить ее?

— М-м-м... разве я сказал, микстуру от кашля? Боже, что это со мной? Сам не знаю, что несу. Ты уж прости, старина! Конечно нет. Леди просила порошки... магнезию... она купила...

— Почему не звенел колокольчик, Френки?

— Колокольчик?! Ну что ты, Джонни, конечно, он звенел! Ты просто не обратил внимания, вот и все. Звенел колокольчик, ей-богу, звенел!

— Ты дал знать копам, сукин сын!

В крохотной полутемной комнатушке наступила тишина. В слабом свете лампы видно было, как по лицу Френки струится пот.

— Я угадал, да? — прорычал Джонни.

— Надо же позаботиться о себе, верно? — промямлил тот в ответ.

— Ах ты, мерзавец! — прохрипел Джонни. — Грязный ублюдок...

— А что мне было делать?! Пожертвовать всем ради тебя, так, что ли?

Слабо звякнул колокольчик над входной дверью, и Джонни с трудом приподнялся:

— Это...

— Сюда! — завизжал Френки у него над ухом. — Полиция! На помощь, сюда!

Джонни застыл. Ему показалось, что время остановилось. Руки и ноги стали ватными. Комнату на мгновение затянуло пеленой, а когда она рассеялась, Джонни вдруг увидел перед собой в стене узенькую дверь. Он бросился к ней, потом вдруг вспомнил о пальто и вернулся за ним. За дверью гулко загрохотали шаги, и его опять прошиб холодный пот. Махнув рукой, он устремился к двери. Черт с ним, с пальто. Распахнув дверь, он вывалился наружу. И кинулся бежать со всех ног.

Он ни разу не обернулся. Ему не было дела ни до Френки, ни до того, что ему скажут копы.

Кинотеатр «Гранд» находился на Сто двадцать пятой улице, как раз между Лексингтон и Третьей авеню. Именно сюда и направился Джонни, купил билет на последний ряд и уселся, постаравшись поудобнее устроить нестерпимо нывшую правую руку. Откинувшись влево, он наконец исхитрился кое-как пристроить обмотанное бинтами запястье на колени. Прийти сюда его заставили две причины.

Во-первых, «Гранд» находился в верхней части Гарлема, а Джонни почти не сомневался, что копам даже не придет в голову искать его здесь. Может быть, конечно, стоило бы укрыться в Нижнем Гарлеме, к примеру где-нибудь в районе Таймс-сквер. Но ему не хотелось слишком уж удаляться от знакомых ему мест на тот случай, если из-за раненой руки ему станет совсем плохо.

А во-вторых, он пришел сюда, потому что хотел наконец посидеть где-то и немного подумать. Рука ныла все сильнее и сильнее, не давая забыть о себе ни на минуту. К ночи сильно похолодало, и ему стало совсем плохо. Об этой боли никак не удавалось забыть, и Джонни в который раз шепотом проклял этого ублюдка Френки, из-за трусости которого ему пришлось бежать. К тому же по его милости он остался без пальто.

Он сидел в последнем ряду, бинокль, который ему дали, ненужный, лежал у него на коленях, рядом с забинтованной рукой. Экран был так далеко, что без бинокля Джонни видел лишь какое-то расплывчатое мутное пятно, но ему было все равно. В конце концов, он пришел сюда не для того, чтобы насладиться очередным голливудским шедевром. Он пришел, чтобы хоть немного перевести дух, собраться с мыслями и решить, что делать дальше и как выбраться из этой заварушки, прежде чем станет слишком поздно.

Суетливая мельтешня на экране мешала ему сосредоточиться. Словно в каком-то чудовищном ночном кошмаре, населенном демонами, чьи-то тени мелькали перед его глазами. Звуки и краски сливались в его мозгу в один бесконечный калейдоскоп, фантазия сплеталась с реальностью, и Джонни чувствовал, что вновь и вновь переживает ту страшную минуту, когда острый осколок шприца в руках полубезумного наркомана полоснул его по руке. И в то же время он ловил себя на том, что продолжает лихорадочно гадать, кто же мог прикончить Мексикашку Луиса. Впрочем, он скоро понял, что список тех, кто мог желать ему смерти, получается длиной с милю, а то и побольше. Если уж у Луиса и был какой-то талант, так это умение наживать себе врагов.

Впрочем, и копы тоже это знали. Но решили пойти по пути наименьшего сопротивления — взять за жабры не первого попавшегося, а наиболее удобного — того, с кем Луис повздорил совсем недавно, и у кого, по всей видимости, обида была еще совсем свежа. Но если бы они дали себе труд копнуть хоть чуть-чуть поглубже, то быстро бы выяснилось, что Луис, кроме всего прочего, был, во-первых, самым обыкновенным пушером, во-вторых, держал подпольный тотализатор, в-третьих, время от времени не брезговал сводничеством, а в-четвертых, порой занимался еще и скупкой краденого. Случалось, что он воображал себя великим музыкантом. А уж подлецом он был всегда.