Татьяна Эльдарова: Свояченица

Водитель старался за обещанные деньги вовсю! Он устроил такие "гонки с препятствиями", что у всех без исключения пассажиров аж дух захватывало!

Дважды его останавливали инспектора ГАИ, и тогда выручал Эксперт. Он выходил, демонстрировал своё служебное удостоверение, что-то объяснял насчет сведений об отправке нелегального груза. Гаишники козыряли и беспрепятственно пропускали "волгу". Мало того, когда на пути встретилась крупная авария из четырёх легковых и одного грузового автомобиля, одна из машин Госавтоинспекции (видимо, предупрежденная по рации) поехала впереди и прямо по тротуарам почетным эскортом сопроводила вельможного сановника таможни до аэропорта. Эксперт нервничал, посматривая на часы.

- Ждите меня здесь! - взял вдруг Барский начальственный тон, окунувшись в родную стихию. - Посадка уже оканчивается...

- Вот уж нет! - возразила Аня. - Я пойду с вами!

- Я сама присмотрю за ним, чтоб не удрал, - остановила Марья Павловна рвавшуюся за ограждение мать, - всё-таки я - официальное лицо, хоть и на отдыхе. И удостоверение у меня с собой.

Удивительная скульптура застыла в зале: две резко контрастные фигуры, слившиеся в одну... Преображенная Анна обняла за пояс Алексея, страшного, небритого, со ссадиной над бровью, в безрукавке-ветровке, перемазанной изнутри кровью, в грязно-черных джинсах.

"В любой некрасивой вещи можно подметить что-либо привлекательное... А в красивом - увы! - отталкивающее."

Она приникла щекой к его груди и, не отрывая взгляда от прохода для пассажиров, что-то тихо шептала. Он прислушивался к её бормотанию, иногда вставлял реплику, также, как она, неотрывно глядя на узкий коридор...

- Она меня не узнает, я совсем другая стала...

- Она вспомнит тебя, как только прикоснется.

- А я?.. Я же видела её только на той фотографии! Дай мне снова посмотреть!..

- Вот, возьми, но ты почувствуешь её... Чего ты боишься? Её приведёт к нам Марья Павловна...

- А почему их нет так долго?.. Наверно, её не отдают! Я пойду туда!

Он только сильнее прижал её, дурея от боли в боку.

- Нельзя! Всё испортишь! Там Марья Павловна! - снова повторил он. Наверное, ищут в бумагах какую-нибудь закорючку, к которой можно было бы придраться!

Анна закрыла глаза.

В её нетерпеливом ожидании снова предстала картина встречи с Марусей. Анна верила, что именно так или почти так должно было это произойти... Ведь теперь даже понятно, почему в её видении упал Алексей, а ведь тогда он не был ранен...

Но тут...

Тут объявили о том, что самолет...

"Манечка!" - Аня вырвалась от Алексея, отшвырнула загородившего проход мелкого таможенника, помчалась на взлетную полосу...

Но бежала, как в замедленном сне...

Самолёт ещё можно догнать, чем-нибудь заарканить - да вот, хотя бы поясом (как назло, не отрывается!) - и привязать к руке, как воздушный шар: он вот только что оторвал свои проклятые колёса от полосы. Надо просто изловчиться подпрыгнуть повыше...

И тогда всё окончится хорошо: Анна опустится перед Машенькой на корточки, подметая подолом асфальт, и облизывая-обцеловывая, затискает дочь. Девочка поначалу почувствует себя неловко, но станет очевидно, насколько она соскучилась по ласке, пусть даже выражающейся столь бурными эмоциями. Через несколько минут Алексей выйдет к ним, не выдержит:

- Девчонки! А мне останется что-нибудь? Я тоже хочу!

Мать и дочь оторвутся друг от друга и вдвоём накинутся на любимого опекуна...

...Сильно мешал шум моторов. Его необходимо было перекричать... Крик Анны ввинтился в землю, сделал её ненадёжной, неустойчивой. Ноги превратились в ходули, а на этих длинных жердях никак не удавалось сохранить равновесие... Самолет неумолимо уменьшался с каждой секундой...

Всё кругом куда-то пропало. Лишь прозрачная пустота, огненный водоворот солнца, затянувший в себя её бесценный шарик-самолётик, да протестующий рёв поглощаемого железного чудовища...

Капитан Луканенкова выскочила к ней, подхватила под руки и увела из-под носа местных "утешителей", которые - как грифы к павшему животному уже торопились к нелепо растопырившейся на асфальте женщине. Скорее всего (и даже наверняка) они обладали не только форменными фуражками и пилотками, но и фотографиями Арбузовой.

Когда она вновь смогла видеть, Анна с любопытством смотрела, как беззвучно движутся губы Марьи Павловны, как что-то встревожено объясняет Эксперт, как кто-то с красным крестом на рукаве тычет под нос прозрачную склянку.

Все вокруг были красивыми кремово-розовыми, фиолетовыми и зелеными и все добавляли рокота в прощальный гул съеденного солнцем самолёта с её Маней... Гул этот стал невыносимым, разрывал уши и голову...