Более чем когда бы то ни было исполненный решимости принять все возможные меры, дабы сохранить жизнь отца будущих детей Тоски, Жак, выйдя из поезда на болонском вокзале, затесался в самую гущу пассажиров, спешивших к выходу. В тот же миг из-за расписания поездов вынырнул Роналд Хантер, агент британского M1-5, Майк Мортон из американского ЦРУ отошел от газетного киоска, а Наташа Андреева из советского ГРУ поспешно поставила на стол чашечку с кофе. Все трое бросились к выходу вслед за Жаком, и три пары глаз не отрываясь сверлили кейс, крепко зажатый в его руке. Знаменитое шестое чувство, присущее всем шпионам, предупредило Субрэя о грозящей опасности. Он быстро огляделся, но не заметил противников, хотя и чувствовал, что они где-то рядом. Еще не зная ни того, кто на него нападет, ни откуда последует удар, Жак с бьющимся сердцем ожидал развития событий. Однако он совершенно беспрепятственно добрался до контрольного пункта на выходе и предъявил служащему билет. Немного успокоившись, он прошел по коридору среди ожидающих и поднял руку, подзывая такси. Но тут откуда-то справа неожиданно выскочила молодая женщина и кинулась к нему. Инстинкт профессионала заставил Субрэя еще крепче сжать ручку кейса, но лучше бы он позаботился о том, чтобы закрыть лицо, поскольку незнакомка с ходу влепила ему такую звонкую пощечину, что сразу привлекла внимание всех болонцев обоего пола, наблюдавших эту волнующую сцену. А он-то мечтал попасть в родной город как можно незаметнее, — и вот нате вам пожалуйста! Ни Мортон, ни Хантер, ни Андреева не ожидали подобного скандала и остановились в полной растерянности. Они выглядели не менее удивленными, чем Жак, которого очаровательная воительница так громко осыпала проклятиями, что слушатели не упустили ни единого звука.
— Во имя всех святых! Ты все-таки решил вернуться, чудовище? Уж не угрызения ли совести тебя сюда привели? Подумать только, я порчу себе кровь, истекаю слезами, а ты и минуты не нашел, чтобы меня предупредить! Ну, признавайся, ты ездил к женщине? Я гроблю на тебя свою молодость, и вот как ты со мной обращаешься?! И что только Господь Бог дал тебе вместо сердца, мерзавец ты этакий!
По окружившей их толпе пробежал одобрительный шепот. Да, у этой девушки есть и класс, и темперамент, но никакой вульгарности! Итальянцы — величайшие мастера во всем, что касается криков, приступов отчаяния, проклятий и упреков и в то же время истинные ценители подобных эмоциональных всплесков, несравненные их знатоки. Зрители в первом ряду сочувственно кивали. Что до Субрэя, то он испытывал легкое головокружение и мучительно пытался отогнать дурной сон. Лихорадочно роясь в памяти, Жак вспоминал, видел ли он когда-нибудь эту женщину. О да, конечно, он очень многим клялся в вечной любви, но этой, невзирая на все свои старания, честное слово, припомнить никак не мог… А незнакомка тут же воспользовалась молчанием француза.
— И даже то, что наша малютка, которую ты бросил, умирает с голоду, нисколько тебя не трогает, да? Слышал бы ты, как она зовет своего папу, наша маленькая Пия…
Узнав, что он неведомо для себя стал еще и отцом, Субрэй на мгновение остолбенел. Толпа немедленно встала на сторону обиженной. Женщины выражали сочувствие брошенной матери причитаниями, а мужчины громко рассуждали о том, какие отъявленные негодяи встречаются порой в этой юдоли скорби. Какая-то девушка во всеуслышание заявила, что, случись такое с ней самой, она бы прикончила того, кто обманул ее доверие, и скорее дважды, чем один раз. Ее горячо поддержали. Тем временем незнакомка, вцепившись в Жака, продолжала кричать, но теперь в ее голосе слышались рыдания, а по щекам текли слезы.
— Скажи, мой Джакомо… неужели ты меня больше не любишь? Ты навсегда оставил свою Ренату?
На сей раз она явно переборщила, и Субрэй понял, что все это — часть хорошо продуманного плана. Впрочем, смысл происходящего от него пока ускользал. Вновь обретя хладнокровие и хорошее настроение, Жак решил сделать вид, будто поддерживает игру.
— Прости меня, Рената… Это угрызения совести заставили меня вернуться к тебе… Каким безумием было тебя покинуть!.. Оставить тебя и нашу Пию… Я пришел просить прощения… Если ты меня оттолкнешь, я возьму такси, попрошу отвезти меня к Рено и брошусь в реку!
Шепоток понимания снова пробежал по толпе. Да, вот что значит хорошо говорить! Несколько женщин заплакали — они уже ясно видели, как несчастный молодой человек тонет в волнах реки, а те, кто умирает от любви, на земле Данте и Петрарки немедленно возводятся в ранг святых.
Читать дальше