Шарль Эксбрайя - Ночь Святого Распятия

— В таком случае, сидите у себя в номере, amigo, я пошлю к вам Лусеро… Кстати, он тоже хочет кое-что вам сообщить…

Инспектор вошел в ванную, когда я умывался холодной водой.

— Простите, что не стал стучать в дверь, сеньор, но, по-моему, не стоило привлекать внимание соседей.

Он, улыбаясь, сел в кресло.

— Ну, сеньор Моралес, какие еще подвиги вы совершили сегодня?

— Боюсь, причинил вам новые осложнения, сеньор Лусеро…

— Правда?

Я рассказал, как ко мне явился Хуан, как сначала я воспринял его сообщение скептически, а потом засомневался в собственной правоте, наконец — о трагической встрече с Перселями и ее мрачном финале. По мере того как я рассказывал, выражение лица инспектора менялось: улыбка сменилась озабоченностью, а потом и тревогой. Едва я умолк, он встал.

— Паршивая история! Придется немедленно бежать к комиссару. Честно говоря, даже не представляю, каким образом замять это дело…

Я описал «мизансцену», устроенную нами с Алонсо. Физиономия Лусеро сразу просияла.

— Ну и лихие же вы ребята! По всему видать, вы обо всем успеваете подумать! Ограбление? Вот и отлично. Тут нам даже газетчики не помеха — пусть себе пишут красивые слова об отвратительном безбожии некоторых злоумышленников, не гнушающихся убивать ближних, пользуясь суматохой Святой недели! Вы сняли с моей души чертовски тяжелый камень… А теперь моя очередь: могу сообщить вам, что наркотики вот-вот отправят по назначению, сеньор… Один из грузовиков Перселей направляется в Уэльву.

На сей раз уже я забеспокоился.

— И давно он выехал?

— Незадолго до того, как вы пришли к Перселям. Еще немного — и вы бы столкнулись нос к носу…

— Но, в таком случае, грузовик уже подъезжает к Уэльве?

— Нет. Его путь прослеживают от деревни к деревне. Водитель пока остановился в Санлукар-ла-Майор… По-моему, он не двинется с места до темноты. Вам не о чем беспокоиться — портовая полиция получила предупреждение и уже ждет… Мы не станем действовать, пока наркотики не перенесут на корабль, — надо же выяснить, на какой именно… Вот тогда-то и начнется охота. Я думаю, дело в шляпе, сеньор Моралес…

— Да, но как же Лажолет?

— Ну, это ваша личная проблема, хотя меня нисколько не удивило бы, пожелай он лично руководить операцией.

— Будем надеяться. А вы сами поедете?

— Да, через час. Прихватить вас с собой?

— Нет. Как-никак, а уж такую свинью подложить друзьям я не могу.

— Друзьям?

Лусеро явно не без умысла подчеркнул множественное число.

— Ну да, Алонсо Муакилу, моему коллеге из ФБР (о нем я уже говорил вам), и Чарли Арбетноту из Скотленд-Ярда, который расследует то же дело. Мы решили действовать сообща.

— В таком случае у нас получится на редкость многонациональная команда!

— В одиннадцать вечера я встречаюсь с обоими в «Кристине». Оттуда мы и рванем в Уэльву.

— Стало быть, увидимся на месте, сеньор.

Лусеро начал было с изысканной вежливостью откланиваться, но я удержал его.

— Сеньор Лусеро, я должен повиниться перед вами за одну серьезную ошибку…

— Вы меня удивляете, сеньор…

— Увы… Даже в нашем ремесле, невзирая на все предупреждения и жизненный опыт, случается делать слишком поспешные выводы и попадаться в ловушку…

— И что вы имеете в виду?

— То, что больше не считаю Хуана Альгина виновным в убийстве Эстебана, хотя орудием преступления и стал его нож.

— Вы нашли доказательства невиновности Альгина?

— Нет, но, как вы уже знаете, я разговаривал с парнем, а кроме того, похищение его сестры…

Инспектор не дал мне договорить.

— Страсть — тоже недурная ловушка для полицейских, сеньор, — очень холодно и сухо заметил он, — а принимать желаемое за действительное — не меньшее заблуждение, чем торопливость. Я полагаю, что, коли парень связан с нашей бандой, вряд ли он занимает там сколько-нибудь важное место, а потому, раз главарь счел нужным похитить его сестру, у Хуана никто не стал спрашивать разрешения. До скорой встречи, сеньор, и, пока вы не появитесь, мы не станем предпринимать никаких действий.

Я не без труда пробился на проспект Антонио Примо де Ривера, где перед входом в собор остановилась процессия братства «Санта Крус». Почетный кортеж насаренос в черном отделял платформы от зрителей. Некоторые из самых молодых сняли капюшоны и пили прохладную воду или слушали наставления родителей.

Сворачивая на площадь Кальво Сотело, я почувствовал, что меня тянут за рукав. Это был Хуан.