Шарль Эксбрайя - Самый красивый из берсальеров

Врач с улыбкой поклонился:

— Спасибо, Армандо… но поторопитесь ответить комиссару. Чем скорее вы покончите с этой крайне неприятной сценой, тем раньше вас оставят в покое.

Тарчинини одобрительно кивнул.

— Мэтр Рибольди… — начал нотариус, не отводя пристального взгляда от веронца. — Мэтр Джонелли… Мэтр Поревано… мэтр Ланцони… мэтр Криспа… Довольно с вас?

Ромео, писавший под диктовку законника, закрыл блокнот и сунул в карман.

— Да, вполне, мэтр. Однако, позволю себе заметить, вы до сих пор не рассказали мне ни где, ни при каких обстоятельствах на вас напали. Я полагаю, вряд ли это могло случиться прямо в «Тернандо», а?

— Разумеется, нет! После ужина, за которым, должен признаться, мы слишком увлеклись воспоминаниями о студенческой юности, а потому выпили чуть больше, чем подсказывал разум, все вышли из ресторана в превосходном настроении и чувствовали себя так, будто нам снова по двадцать лет. Только я один живу не в Турине, и мы всей компанией отправились провожать каждого до дому, пока я не остался один. Честно говоря, голова у меня слегка кружилась, и я не помню, кого проводил последним — то ли Джонелли, то ли Криспа. Но, так или иначе, я оказался возле Понте Моска, прохлада Дора Рипариа [45]несколько прояснила мне мозги, и, немного устыдившись, я поспешил к себе в гостиницу «Лиджуре» на пьяцца Карло Феличе. Я шел, злясь, что никак не могу поймать такси, немного сбился с дороги, и неподалеку от пьяцца Моска на меня напали двое бандитов. Они стали требовать денег… я отбивался, кричал… Но в такой поздний час улицы пустынны… Потом захлопали окна, бандиты убежали, а я остался лежать — сами видите, что они со мной сделали!

Синьора Серантони снова не смогла сдержать возмущения.

— Какой позор! — взорвалась она. — Чтобы в Турине на человека охотились, как в джунглях!

— Prego [46], Мафальда…

Супруга нотариуса покраснела:

— Scusi, Армандо…

— Прохожие помогли мне встать и отвели в аптеку. Там меня перевязали, и я наконец смог добраться до гостиницы… А на следующее утро нанял машину и приехал домой.

— Где вы подали жалобу?

— Где? Э-э-э… Аптекарь позвонил в ближайший полицейский участок, оттуда прислали агента, я дал показания и расписался…

— Отлично! Я сделаю все возможное, чтобы ускорить розыски, синьор Серантони, и поймать тех двух бандитов… А теперь мне остается лишь пожелать вам скорейшего выздоровления… Mirei ossequi [47]синьора… А кстати, мэтр, вдова из Пинероло уже знает, что смерть Нино Регацци принесла ей так много денег?

Алессандро Дзамполь с улыбкой стал ждать, угодит ли нотариус в ловушку, расставленную Тарчинини с напускным простодушием. Но мэтр Серантони оказался на высоте.

— Если она и в курсе, то никак не моими стараниями, поскольку вы сами только что уведомили меня о смерти клиента! Во всяком случае, я полагаю, что, узнай Валерия Росси о многомиллионном наследстве, она бы уже мне позвонила… Вы ведь понимаете, что такого рода нетерпение сдержать очень трудно…

— Вне всяких сомнений… A rivederci fra росо… [48]Синьор Серантони…

Комиссар и его помощник вышли из комнаты нотариуса. Доктор Менегоццо проводил их до парадной двери. Когда они уже попрощались и Тарчинини взялся за ручку двери, он вдруг обернулся.

— Кстати, синьор… Мне не хотелось тревожить синьору Серантони, но вашему другу, конечно, следовало бы как можно скорее приехать ко мне в Турин… Это в его же интересах!

Врач заговорщически улыбнулся.

— Хорошо… — тихо сказал он. — Можете рассчитывать на мое содействие…

В нескольких шагах от виллы нотариуса полицейские столкнулись с юной служанкой, которая открывала им дверь, и Тарчинини, поклонившись ей, как знатной даме, спросил, где здесь можно купить нож. Смущенная непривычно почтительным обращением горничная поспешила ответить, причем ее невзрачное личико удивительно похорошело от волнения:

— На площади, у Моретти… Это единственное место, где вы можете купить хороший ножик.

— Тысячу благодарностей, синьорина… А могу я позволить себе спросить ваше имя?

— Лючия…

— Вы не рассердитесь, Лючия, если я честно скажу, что редко имел удовольствие видеть такие интересные лица, как ваше?

Горничная настолько привыкла, что ее с детства дразнили дурнушкой, что на мгновение потеряла дар речи.

— Эт-то правда? — заикаясь, пробормотала она.

— Да, чистая правда! Верно, Алессандро?

Инспектор, немного поколебавшись, решительно подтвердил слова шефа: