Кристофер Фаулер - Комната воды

Шум бегущей под домом воды все усиливался. Женщина попыталась отодвинуть ванну от стены. Судя по длине гибких трубок, прикрепленных к кранам, ванну можно было дотащить до центра комнаты, но она оказалась слишком тяжелой, чтобы сместить ее дальше чем на несколько дюймов. Втиснувшись между ванной и стеной, Калли аккуратно соскребла краску еще с одного участка. На сей раз образ был неотчетлив: то ли рыжеватые гирлянды водорослей или цветов, то ли языки пламени.

Водоэмульсионная краска хлопьями осыпалась с блестящей твердой поверхности невиданной росписи. Почувствовав что-то под ногами, Калли направила луч фонаря вниз и увидела, что пауки вернулись: тысячи пауков, крошечных, коричневых, растревоженных поднимающимся снизу потоком. Она затопала ногами, и полчища насекомых стали разбегаться по полу волнами. Калли снова повернулась к стене.

Она вскоре узнала, что рыжие гирлянды были вовсе не водорослями, а длинными локонами утопленницы, бледной и безмятежной, покачивающейся в глубинах потонувшего зеленого города.

Раздался звонок в дверь – Калли вздрогнула. Позвонили снова. Ей не хотелось оставлять роспись, как будто та могла исчезнуть, если на нее не смотреть, но все-таки пришлось спуститься со стремянки и подняться наверх. Судя по силуэту на стекле, за дверью стоял высокий, широкоплечий мужчина, явно не Тейт. Когда хозяйка открыла дверь, незваный гость вошел внутрь, не дожидаясь приглашения. В его поведении ощущалась явная агрессия. Лицо было повернуто в сторону от бледного уличного освещения.

– И что это ты такое задумала, а? – спросил Рэндалл Эйсон.

– Куда пошел ваш муж? – оглядевшись, спросила Лонгбрайт.

– Не знаю. Этот дождь, – рассеянно ответила Тамсин Уилтон. Беспощадный потоп отвлекал людей от всего остального. – Не понимаю, зачем вы опять здесь.

«Я и сама толком не знаю», – подумала детектив-сержант.

– У мистера Брайанта есть причина полагать, что вас подстерегает опасность, что кто-то может… поджечь ваш дом.

– Поджечь?! Трудно представить, что сегодня можно кого-то поджечь. Света нет. Электрическая компания предупредила нас, что это может случиться. Посмотрите туда. Прямо конец света. Брюэр! – позвала она сына, находившегося наверху. – Перестань носиться, слышишь!

Дженис вернулась к окну в гостиной и потерла стекло рукой, высматривая «мини-купер» Брайанта. По всей видимости, он сидел в машине один. В конце улицы Лонгбрайт увидела Миру: та стояла на крыльце, возможно в очередной раз опрашивая обитателей дома. Что-то странное творилось там, за окном, и сержанту не нравилось быть не у дел.

Порывшись в бардачке, Брайант нашел замшевую салфетку, чтобы вытереть ветровое стекло, но вездесущая вода просачивалась в углах боковых стекол. Детектив хотел быть с напарником, но опасался без палки ступить на скользкие булыжники, так что ему оставалось только сидеть и переживать, испытывая раздражение и досаду. Пытаясь найти что-то полезное, он наткнулся на карту подземных рек, которую Тейт сунул ему в руку. От влаги бумага покоробилась, поэтому Брайант положил ее в одну из книг Тейта, чтобы распрямить и разгладить. Когда он это сделал, у него в затылке вдруг закололо от предчувствия; это ощущение он испытывал много раз.

Карта, книга по искусству. Перетащив портфель на переднее сиденье, он стал искать копию в формате А4, сделанную сержантом Лонгбрайт с карты, предоставленной Джеки Куинтен. Брайанту не хватало света. Он включил радио, чтобы осветить салон машины, и положил рисунок, полученный от Джеки, на карту Тейта. Теперь идея начала принимать форму; все, что он слышал и видел за последние недели, стало выстраиваться в единую картину. Используя «Дом огня» в качестве координаты, он медленно повернул карту, а потом стал изучать ее в подробностях с помощью увеличительного стекла, предназначенного для чтения карты A–Z. Рисунок был с элементами художественного вымысла и с нарушенным масштабом, но контур Балаклава-стрит в точности соответствовал карте Тейта, что позволило Брайанту определить положение домов по отношению к притоку Флита.

Теперь детектив заметил на рисунке то, чего раньше не замечал: два других обозначения – не словесных, а в виде изображений. Одно представляло собой громоздкую неуклюжую фигуру, вырастающую из земли, другое – зловещего херувима, повернутого голым задом и пускающего ветры. То, что Брайант сперва принял за декоративный узор под иллюстрациями, оказалось крошечными каллиграфическими подписями.