Лен Дейтон - Только когда я смеюсь

– Да уж, он не наплевал. Это сразу заметно.

– Ты не совсем прав. Я виделась с Сайласом каждый день, неделями, прежде чем он назначил мне свидание. Он был добр и великодушен. Когда он ездил в Лондон, то всегда возил письма моей матери, а однажды привез мне на день рождения от мамы торт с праздничной надписью. Ему пришлось держать его на коленях всю дорогу в самолете, чтобы не испортить украшения из крема и надпись «С Днем рождения, Лиз. Мама». Он мог и не делать этого, он ничего с этого не имел.

Судя по всему, Лиз явно впадала в сентиментальность.

– А что он делал во Франкфурте? – поинтересовался я.

– Он жил там после войны как гражданское лицо вместе с остатками Союзного Военного Руководства. У него и сейчас там много связей. В то время он был моложе, и смеялся чаще. Он был забавный, отважный и богатый.

– Очень богатый?

– Ну, не в нашем сегодняшнем понимании этого слова. Правда у него было полдюжины приличных костюмов от Бентли. Пусть двухгодичной давности, но все же от Бентли, и мне это очень нравилось. Он имел счета в нескольких ресторанах, и я не могла никак привыкнуть к мысли, что можно пообедать и не платить, а просто расписаться. Однажды он даже сказал, что я могу подписать счет вместо него, если захочу пойти туда одна. Это привело меня в немыслимый восторг, и, бывало, я специально шла в обход, чтобы пройти мимо ресторана и якобы мельком бросить друзьям, что здесь мне разрешено подписывать чек. Но, конечно, я никогда не ходила в ресторан без Сайласа.

– Ну и правильно делала, – гнусно хихикнул я. – Это Сайлас пудрил тебе мозги. Тебя наверняка бы выставили с позором, если б ты попыталась подписать чек.

– Не вижу смысла. Он был богат. Его квартиру украшали картины, и шелк и…

– Безвкусная мелочевка, – подсказал я.

– Да, – согласилась Лиз. – Шелк и безвкусные мелочи, и мне это нравилось. Я просто с ума по нему сходила! Я никогда и не могла раньше даже предположить, что способна на такое. Но он не пользовался этим. Он мог бы иметь дюжину девчонок, и мне пришлось бы примириться с этим. А он не сделал этого. Он остался со мной. И сейчас со мной.

– Да что ты говоришь!

– Ну да, были эта Эльза и девушка из агентства в Балтиморе, но это все мимолетные увлечения. Эти женщины никогда не угрожали моему положению и знали это. Я сильно жалела их, несчастных, ведь они прекрасно знали, что их ждет. Тогда Сайлас был в расцвете сил. Он обладал всем: и внешностью, и талантом, и мозгами, и деньгами, – но не злоупотреблял этим. Он любил меня и старался не причинять мне боли. Я хочу отплатить ему тем же. И так будет всегда.

– Но ты ведь его больше не любишь, – возразил я.

– Есть что-то большее, чем любовь, более длительное, более сильное и в то же время утешительное.

– Согласен, – кивнул я. – И это называется деньги.

– Ты что, не можешь думать ни о чем другом? – спросила Лиз.

– Я никогда об этом не думаю, – ответил я. – Это вам с Сайласом все время нужны деньги. Кто тратится на тряпки, машины и бриллиантовые кольца? Не я же, детка, на мне все те же свитер и джинсы, купленные в Масисе в прошлом году. Мой единственный костюм сшил шесть лет назад скромный портной в Вест-Энде, там где живет моя мать. Вам с Сайласом выгодно, чтобы я выглядел дурачком, потому что у меня много времени уходит на чтение книг по археологии и истории. Я стараюсь развивать свои мозги, пока вы разъезжаете с видом королевских особ, которым приходится ночью общаться с чернью. Хочешь знать, сколько я потратил прошлой ночью? Шесть фунтов восемнадцать шиллингов и четыре пенса. Спайдер потратил десятку. Он был рад утереть мне нос. Ну, пусть уж будет по его. Так вот. Сколько прошло через ваши руки, вы, двое, никогда не думающие о деньгах?

– Сайлас играл и выиграл, и мы получили восемьсот фунтов чистыми.

– Ладно, твоя правда, – сдался я и разлил по чашкам остатки кофе.

– Нет, не моя, – сказала Лиз. – Ты прав. Мне не нужно было всего этого говорить. Ты не думаешь все время о деньгах. Нет человека, который довольствовался бы столь малым, как ты. Но насчет Сайласа ты ошибаешься. Что бы тебе в нем не нравилось, он все-таки умен. По-настоящему умен.

Она ожидала, что я буду протестовать.

– Он умен, – признал я. – Когда я представил его своей матери, она взглянула на него и сказала: «Это просто настоящий ящик для фокусов, этот парень». И всякий раз, как я встречался с ней потом, она непременно справлялась: «Как там поживает ящик для фокусов? Все еще выигрывает?».

– А почему нельзя все время выигрывать?