Лен Дейтон - Только когда я смеюсь

– Пусть полежит так до моего прихода, – приказал я.

– Я подожду вас, – пообещала прислуга.

– Послушайте, миссис Сандерсон. У меня самого есть молоденькая дочь, и я не хотел бы, чтобы ваше либо ее имя попало в полицейский отчет или в суд и было напечатано в газетах в связи с каким-то грязным делом. Бог знает, что за этим может быть. Подумайте о себе, миссис Сандерсон. Уходите немедленно и забудьте все, что вы видели. Я буду там через пару минут. Мы сами разберемся в этом неприятном деле. За это нам платят.

– Именно это я и собиралась сделать, доктор.

– Ну вот и делайте, миссис Сандерсон. Отправляйтесь потихоньку домой. Только не захлопните дверь.

– Ну, если вы настаиваете, доктор, но мне не хотелось бы оставлять его одного.

– Да я здесь за углом, – заверял я. – Ничего с ним не случится за эти несколько минут.

Я вернулся к Бобу и Лиз и поднял их. До Бейсвотера мы добрались почти через два часа: повсюду ремонтировали дороги. Я припарковал машину за домом Жижи и поспешил в его квартиру, надеясь не столкнуться с привратником или лифтером, если таковой там имелся.

Миссис Сандерсон оставила дверь чуть приоткрытой. Жижи лежал распростертый на кровати. Он был весь в синяках и царапинах, слегка сочилась кровь. Я положил руку ему на плечо и попытался разбудить его. Одежда его была насквозь мокрой.

– Бригадир Лоутер, – слабым голосом сказал он. – Боюсь, придется отменить обед.

– Бог с ним, с обедом. Что, черт возьми, произошло?

Я оглядел квартиру. Она походила на мебельный отдел магазина Харродс – вся эта позолота, шелк, побрякушки.

– Что это вы нарядились, как хиппи? – спросил Жижи.

Я пошел в ванну, принес мокрое полотенце и вытер кровь с его исцарапанного лица. Пол ванной комнаты был залит водой, повсюду валялись куски мыла, мочалки и полотенца.

– Конспирация, Жижи, – сказал я. – Спецзадание. Не имею права говорить.

Жижи поморщился от болезненного прикосновения материи к ссадинам на щеках и подбородке.

– Понимаю, – ответил Жижи. – Разведка. Я только недавно читал книгу об этом.

– Это прекрасно, что вы все понимаете, но объясните, что с вами случилось?

– Карты, – произнес он. – Я задолжал в игорном клубе три тысячи. Они думают, что я не хочу платить, а у меня просто нет денег.

Я кивнул:

– Просто нужно закрывать дверь, Жижи.

– Я не смогу работать в ближайшие несколько дней, – волновался Жижи. – То есть видок у меня будет отменный, пока не спадет опухоль.

– Да уж.

– Дайте мне зеркало, – попросил Жижи.

Я снял в ванной одно из зеркал и отдал ему. Он тщательно изучил себя и сделал вывод:

– Лучше, наверное, не сопровождать вас в посольство завтра.

– Наверное, лучше позвонить туда. Извинитесь и предупредите, что я приду один.

– Не стоит беспокоиться. Они никогда ничего не забывают. Они будут ждать вас в любом случае.

Я кивнул и пошел в гостиную. Никаких особых разрушений, кроме разбитой пепельницы и опрокинутого торшера.

– Позвать доктора, Жижи? – предложил я.

– Нет, я просто отосплюсь.

– Если вам что-нибудь понадобится – звоните, – сказал я.

В ответ Жижи только тихо застонал. Перед выходом я задернул шторы и зажег электрический камин. Я почти бегом завернул за угол, где в грузовике меня ждали Лиз и Боб.

– Его избили, – сказал я. – Он весь в кровавых подтеках.

– Избили? За что? – спросил Боб.

– Говорит, что за карточный долг, три тысячи фунтов. Долг, который он выплатить не может.

– И что ты уже замыслил? – поинтересовалась Лиз.

– А что если он попросит меня заплатить за него этот долг, чтобы его не избили снова?

– Ну и что в этом такого? – сказала Лиз. – Он ведь посредник в нашем деле.

– Это выглядело бы естественно, – согласился Боб. – На его месте любой бы так поступил. Что тебя смущает? Любой бы обратился к тебе.

– Меня настораживает то, что он не обратился ко мне.

В магазарийском посольстве в Белгравии меня ожидали в час дня. Боб и я оба были в гражданском. В сыром утреннем воздухе вяло колыхался посольский флаг. Медная табличка с надписью «Республика Магазария. Посольство» была до блеска начищена, как и болтавшаяся под ней ручка дверного звонка. Я потянул шнурок – дверь мгновенно отворилась.

– Входите, сэр, – пригласил элегантный негр в черном костюме и ослепительно белой рубашке.

В холле неподалеку стояли еще двое в таком же одеянии, наверное, на случай наплыва шляп, пальто и зонтов. Холл был огромный. Пол из белого и черного мрамора. Два старинных зеркала, в которых отражалась огромная ваза со свежими цветами, потерявшихся в роскошной позолоте стен. На деревянном постаменте красовалась табличка «Отдел виз», у подножия лестницы стоял большущий живописный портрет человека в феске с надписью «Наш Президент». Рама слегка перекосилась. Швейцары в черных костюмах открыли двойную дверь, ведущую из холла, и пригласили меня войти. Я очутился в приемной с кожаными креслами, совершенно новыми, которые были расчетливо расставлены вокруг журнального столика со стеклянной поверхностью. Всюду валялись журналы «Автомобиль», «Что в мире», «Знаток» и какие-то инженерные издания. Не успел я сесть, как дверь в дальнем углу отворилась, и ко мне, улыбаясь и протягивая для пожатия руку, направился молодой человек.