Эдвард Эронс - Бегство в ад

В уши ворвалась звенящая тишина. Их окружала тьма, тяжелый, влажный жар вползал в притихший самолет.

Джонсон рассмеялся.

- Нет ничего легче.

- Мы тебе очень благодарны, Ток, - сказала Серафина и повернулась к Кулу:

- С вами все в порядке?

- Нормально, - кивнул он.

Когда они распахнули хлипкую дверцу, девушка все ещё держала его руку. Джонсон выбрался первым. Кул вышел за ним и помог спуститься Серафине. Теперь он слышал монотонное шуршание прибоя и видел океан - бесконечную пустыню, уходящую к лунному горизонту. Довольно широкий пляж со стороны суши отгораживала стена джунглей. Там ничего не было видно - ни домов, ни людей.

Джонсон спросил:

- Ты знаешь, где мы, крошка?

Серафина кивнула.

- Огни, которые мы видели, - это Сан-Хосе. Там должны быть машины. Оттуда идет дорога на Гватемалу, миль около семидесяти пяти. Понадобится немало времени, чтобы туда добраться.

- Сколько? - спросил Кул.

- Необходима машина, тогда все будет в порядке.

Кул помог ей достать сумки из багажника, и даже от небольшого усилия весь вспотел. Когда Джонсон прикуривал, в свете спички на лице его проступила угрюмая обида.

- Куда нам двигаться, крошка?

В голосе Серафины прозвучало раздражение:

- Поблизости есть дом. Говорю тебе, я знаю, где мы. Мы пойдем к дому, потом один отправится в Сан-Хосе за машиной.

- Да? Кто же?

- Ты.

- А красавчик со мной не пойдет?

- Нет.

Джонсон хмыкнул.

- Да в такую жару я и с места не двинусь. Далеко, говоришь ты, селение?

- Ты видел, когда мы пролетали. Недалеко.

- Полночи идти, не меньше.

- Зато повыветрится алкоголь, которым ты пропитан, буркнула девушка. Пожалуйста, не спорь. Мне надоело слушать твою болтовню. Ты все говоришь, говоришь, и все не по делу. Поменьше ворчи и помни, за что тебе платят.

Дом оказался примерно в миле от места посадки. Они бросили самолет, причем Джонсон и не подумал предложить помочь нести багаж. Он шагал впереди, неуклюже проваливаясь в мягком песке. Бриз рябил морскую гладь. Кул слышал перекличку птиц в джунглях, подступавших едва не к линии прибоя, и тогда они шли по узкой полоске песка между морем и плотной стеной растительности.

Безжалостно жалили москиты, а Кул, тащивший обе сумки, не мог даже отмахиваться. Переход от северной зимы к тропической жаре быстро его вымотал. Ему казалось, он ползет сквозь какое-то кошмарное болото - таким был путь по бесконечному пляжу, залитому лунным светом. Опять разболелось плечо. Лишь ощущение руки старавшейся ему помочь Серафины помогало сохранить чувство реальности. Он говорил себе, что завтра утром наконец достигнет цели, поговорит с Тиссоном и отправится в тюрьму, чтобы увидеться с Гедеоном и выяснить, что он может сделать для брата.

На дом они наткнулись неожиданно, обойдя заросли, подступившие к самой воде. Полоса пляжа выгнулась вокруг тихой бухточки, при свете луны виден был след колес автомобиля, уходивший в джунгли. Дом оказался неожиданно современным небольшим бунгало, покрытым белевшей под луной штукатуркой. Крытая красной черепицей крыша казалась черной в тени пальм, росших прямо за домом. Ни огонька в зарешеченных окнах. От представшей их глазам картины веяло миром и спокойствием.

Они остановились, Кул спросил:

- Кто здесь живет?

- Никто, - сказала Серафина. - Дом пуст.

- Чей он?

- Он принадлежал моей сестре.

Девушка повернулась к Джонсону.

- Когда будешь в Сан-Хосе, иди на Калле Барриос, двадцать девять. Расскажи, что произошло и попроси машину. Они будут счастливы оказать услугу. Хозяина зовут Хейнкельман. Он о тебе позаботится. Мы будем ждать тебя утром.

- В доме есть что-нибудь выпить? - спросил Джонсон. - Мне не мешало бы промочить горло.

- Не теряй времени, - отрезала Серафина. - Путь предстоит долгий и трудный.

Джонсон лениво повел глазами от девушки к Кулу.

- Ага. И до утра не возвращаться...

- Пожалуйста, уйди, - взорвалась Серафина.

Пилот выплюнул на песок недокуренную сигарету. В лунном свете он казался опасным первобытным дикарем, широкое лицо блестело от пота. Кул ждал, напрягшись. Джонсон явно напрашивался на неприятности: его недвусмысленные намерения в отношении девушки откровенно проступали в маленьких горящих глазах.

Серафина смерила его холодным взглядом. И он пожал плечами, вновь рассмеялся и внезапно побрел прочь по колее, проложенной машиной. Когда ночь внезапно его поглотила, Серафина взяла Кула за руку и повела в темный и молчаливый дом.