Натаниэль не помнил, чтобы когда-нибудь жаловался на здоровье, но промолчал.
– Сорок лет уже, – с деланной досадой заметила Сарра. – А все как маленький: тебе не напомнишь, так сам никогда не подумаешь. В казане жаркое, в белой кастрюльке куриный бульон. В красной миске – шницели, готовые, только не ешь холодными, разогревай в микроволновке.
Очередь к стойке была невелика – человек десять-двенадцать. До посадки оставалось полтора часа.
«Все-таки, не стоило так рано ехать, – подумал Натаниэль. – Теперь ей придется целый час сидеть в верхнем зале». Словно подслушав его мысли, мать сказала:
– Ничего, лучше подождать, чем опаздывать и нестись сломя голову.
Натаниэль согласно кивнул.
– Может, купить тебе что-нибудь почитать в дороге? – спросил он. – Тут есть книжный магазин, по-моему, в соседнем зале. Какой-нибудь детектив. Или газеты.
– В самолете мне никакие книжки в голову не пойдут, – возразила мать. – Нет уж, я лучше попробую вздремнуть. Хотя вряд ли получится.
Раздался мелодичный звон, после чего диктор сообщил о задержке рейса из Парижа, о прибытии самолета из Амстердама и еще откуда-то.
Подошел молодой высокий парень в форме сотрудника службы безопасности, начал задавать вопросы о багаже. Вопросы казались наивными, например: «Когда вы собирали сумку?», или: «Не оставляли ли вы багаж без присмотра?» При этом парень, как-будто, и не смотрел на отвечавшего, словно в голове у него все эти ответы раскладывались по специальным ячейкам, образуя мозаичный рисунок.
Видимо, в случае Сарры Розовски этот рисунок выложился быстро. Парень кивнул, перешел к следующим пассажирам.
– А что это он спрашивал? – чуть растерянно спросила Сарра у сына. – И зачем?
– Проверял, не собираешься ли ты захватить самолет и угнать его в Гренландию, – серьезно ответил Натаниэль. – Или в Антарктиду. По заданию пингвинов.
Мать повернулась и уставилась на парня, который с тем же невозмутимым лицом донимал такими же нелепыми вопросами молодую парочку. Вновь посмотрев на сына, Сарра заметила:
– По-моему, очень глупые вопросы. Понимаешь…
Тут телефон, лежавший в кармане куртки, заиграл «Турецкий марш». Поддавшись уговорам своего помощника Алекса Маркина, Натаниэль заменил в мобильнике обычный звонок на вот такое музыкальное издевательство. Теперь каждый раз приходилось долго соображать, что за оркестр поселился в его кармане.
На дисплее, как и следовало ожидать, высветился номер агентства.
– Я же предупреждал, – недовольно сказал он. – Провожаю маму в Москву. Приеду после обеда. Сейчас только полдевятого утра, в чем дело?
– Тебя тут ждут, – сообщила Офра. – И с большим нетерпением.
– Пусть приходят завтра. Или оставят тебе координаты, – он покосился на мать, прислушивавшуюся к разговору.
– Ладно, иди, – сказала она. – Я же вижу: у тебя дела. Не волнуйся, дальше я сама.
Натаниэль подхватил сумку и последовал к стойке вместе с быстро двигавшейся очередью.
– Езжай, я же говорю – твоя помощь не нужна, – мать повысила голос. – И поставь сумку в тележку.
Натаниэль послушался, подвез сумку к эскалатору.
– Вот, – сказала она. – Отсюда я как-нибудь сама.
Розовски наклонился, поцеловал мать в прохладную щеку.
– Позвони, – попросил он. – Я буду вечером дома. У них там дорого, так я тебе положил отдельно двести долларов – чтобы ты звонила чаще. Так что, прилетишь – позвони сразу.
– Хорошо, – она взяла сумку и ступила на эскалатор. В другой руке у нее болталось кожаное пальто с подкладкой из искусственного меха.
Из расположенного напротив огромного зеркала на него смотрел угрюмый тип со сломанным и оттого смотрящим набок носом такими же сломанными, прижатыми к черепу ушами и уродливым шрамом, тянувшимся от уголка правого глаза к виску.
Одежда у этого типа была вполне под стать физиономии. Потертые, обтрепаные внизу джинсы, кожаная куртка в нескольких местах обсыпалась от старости. Настроение Натаниэля окончательно испортилось. Обладая такими внешними данными, он еще пытается обзавестись приличными клиентами!
– Да… – пробормотал он. – Вот скажи, кто ж такому типу доверится? Тоже, частный детектив. Скорее, вышибала в сомнительном заведении…
Натаниэль хмыкнул. Отражение хмыкнуло в ответ, явно соглашаясь с уничижительной оценкой. Самым обидным было то, что два самых значительных вмешательства в созданную природой внешность – шрам и сломанная переносица – никакого отношения не имели ни к прежней – полицейской – биографии Натаниэля, ни к нынешней его профессии частного детектива. Шрам, слегка оттянувший вниз уголок правого глаза и разделивший щеку почти пополам, он получил во время службы в армии, когда во время учений на полигоне в Негеве рядом с ним взорвался боевой заряд взрывчатки, кем-то из солдат по ошибке использованный вместо учебного. Что же до сломанного носа, то и это было не результатом самоотверженной схватки с преступником, а памятью о еще более давней боксерской карьере, завершившейся вместе с отъездом в Израиль.
Читать дальше