Марина Серова - Свадебный кастинг

Женщина кивнула и предложила мне:

– Пойдемте на кухню.

– Люся! Я не понял! – сердито сказал Максимов. – У тебя что, здесь своей комнаты нет?

– Так мне привычнее на кухне, Василий Васильевич! – начала оправдываться она.

– Опять? – грозно спросил он.

– Простите, Василий, – пролепетала она, но, увидев, как он нахмурился, поспешно поправилась: – Извини, Васенька!

– То-то же! – внушительно сказал генерал. – И перестань себя вести в этом доме как прислуга!

– Хорошо, Васенька! – покорно согласилась она и повела меня в свою комнату, а генерал ушел в кабинет.

Войдя в апартаменты Людмилы Алексеевны, я с интересом огляделась: комната была довольно большой и светлой, с дорогущей обстановкой – гарнитуром из карельской березы. Судя по ее поведению, она чувствовала себя здесь не совсем уютно. Людмила Алексеевна явно нервничала.

– Присаживайтесь, Татьяна Александровна! – радушно, но как-то неуверенно предложила она.

Поняв ее состояние, я заговорщицки посмотрела на нее и предложила:

– А пойдем-ка мы действительно на кухню, Людмила Алексеевна, потому что мне там тоже привычнее!

Она обрадовалась и повела меня на кухню, оказавшуюся длинной – не менее двадцати квадратных метров. Плита и огромный двухдверный холодильник терялись где-то вдалеке.

Людмила Алексеевна быстро приготовила чай – о кофе я даже не заикнулась, потому что его здесь явно не было, – и села напротив меня.

– Что же вам рассказать, Татьяна Александровна? – спросила она.

– Зовите меня просто Таня и расскажите мне все-все-все! – предложила я. – Но сначала подумайте и ответьте, кому, на ваш взгляд, было выгодно совершить это преступление?

– Да мы уж с дочкой чего только не передумали, да ничего так и не пришло на ум! – вздохнула она.

– Тогда давайте начнем с того самого дня, – попросила я.

– Это 31 мая 1994 года было, – начала она. – До конца жизни этот день не забуду! Я, как всегда, к восьми часам на работу ушла – я на заводе тогда работала.

– На каком и кем? – спросила я.

– На станкостроительном. Это его потом развалили и в цехах рынок устроили, а тогда он еще работал, хотя дела шли ужасно! Время-то какое было! Зарплату нам месяцами не платили! А! – махнула она рукой. – Чего теперь об этом! А была я в то время заместителем начальника планово-экономического отдела. Начальником-то я уже потом стала, – объяснила она.

– Значит, на момент трагедии вы были заместителем? – быстро уточнила я.

– Ну да! У нас в июле начальник отдела на пенсию ушел, вот меня и назначили, – ответила она.

– Минутку! Значит, звонок был в конце мая, а место освободилось уже в июле, – медленно проговорила я и спросила: – А были еще претенденты на эту должность?

– Наверное, были, – пожала плечами Людмила Алексеевна.

– Василий Васильевич мне говорил, что ваша мама была очень больным человеком, – сказала я.

– Да! – грустно покивала она. – Она в последнее время и по квартире-то с трудом ходила, да и с сосудами головного мозга беда была – у нее временами очень сильно голова болела и кружилась, а уж волноваться ей ни в коем случае было нельзя.

– А у вас на работе знали, что ваша мама так серьезно болела? – спросила я.

– Конечно! Я же там всю жизнь проработала. Как после института пришла, так до самой пенсии! Да за столько лет я и подружиться со всеми успела, чуть ли не сродниться! Так что все знали. Мы же там делились каждый своим: и радостями, и бедами!

– Поня-я-ятно! – протянула я и добавила: – Простите, а ваш муж?..

– Я как раз Анечкой беременна была, когда он погиб. Он тоже у нас на заводе работал – авария в цеху. Потому-то дочка у меня раньше времени и родилась. Она очень слабенькая была. Мама ее выходила, подняла, потому что я работала – жить же на что-то надо было. Мне временами казалось, что она Аню больше, чем меня, любит, – грустно усмехнулась она. – Просто надышаться не могла!

– Значит, некто, позвонив и сообщив эту гнусную ложь, мог предполагать, что она вызовет у вашей так любящей свою внучку мамы настолько серьезную реакцию, что вы вынуждены будете оставить работу и, таким образом, уже не сможете занять место начальника отдела? – предположила я.

– Вы думаете, это мог позвонить кто-то из моих сослуживцев? – воскликнула Людмила Алексеевна и уверенно заявила: – Да быть такого не может!

– Увы! Еще как может! – вздохнула я. – Василий Васильевич мне сказал, что вы с Анной очень добрые люди. Естественно, вам трудно поверить в такую подлость, потому что вы сами на это не способны. Да только не стоит судить о других по себе. На кону стояла должность начальника отдела, а это и оклад совсем другой, и положение.