Марина Серова - Это только цветочки

— РУБОП! — заорал он. — Всем оставаться на местах, бросить оружие.

— Это провокация, — с достоинством произнес вдруг Селиванов. — Я главный прокурор области и официально заявляю, что на меня было совершено покушение.

— Иванова, ты где? — Стригунов обвел взглядом помещение.

— Здесь, — я кое-как выбралась из-под братков и, обессиленная, осталась сидеть на полу, положив себе на колени ближайший автомат.

— Покажи господину прокурору, что у тебя есть, — весело сказал Олег.

Все с интересом посмотрели на меня. Я жестом факира, вынимающего из пустой шляпы кролика, запустила руку за пазуху и, отодрав скотч, вытащила на божий свет маленького «жучка».

— Весь ваш треп, господин прокурор, — сказал Олег, — записан на магнитофон, да и сейчас продолжает записываться, так что, думаю, подобного рода заявления вам не помогут.

В эту секунду раздался выстрел. Стригунов покачнулся, инстинктивно схватился за бок, куда попала пуля, но на ногах устоял. Пока мы обсуждали прокурорские проблемы, очухавшийся Тагиров дотянулся до пистолета, который я у него выбила, и выстрелил в Олега. Недолго думая, я развернула автомат, который покоился у меня на коленях, и мгновенно спустила курок. Пуля попала Шепелявому прямо в лоб. Он грохнулся на пол, и рядом с его головой тут же образовалась маленькая лужица черной крови.

— Олег, ты как? — я вскочила и бросилась к Стригунову.

— Нормально, — он расстегнул камуфляжную форму и показал мне бронежилет, — синяк, правда, будет приличный, но до свадьбы заживет. Всех в машину, — скомандовал он.

Вы, наверное, сами догадались, что тот звоночек я сделала не кому иному, как Стригунову, и сговорилась с ним о координации действий. Селиванову я не доверяла с самого начала. Я сознательно пошла на риск, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. С моей подачи труп Шатрова вскоре был обнаружен. Я поняла, что имел в виду Пал Василич, сказав, что я не в том гараже искала. Тело Шатрова откопали в гараже, чей хозяин решил бетонировать пол. Мы его с Костиком видели, когда делали обыск у Коляна. Кроме меня, вашей покорной слуги, на процедуре присутствовал, разумеется, капитан Гришанин. Он долго и нудно извинялся передо мной и потирал руки — у него был повод отличиться перед начальством.

Я получила обещанный гонорар. Разговор с Галиной Семеновной был трудным, хотя и непродолжительным. Она вела себя сдержанно и деликатно, словно старалась не растравлять саму себя и не отягощать меня скорбью. Прощаясь с ней, я опять поймала себя на том, что выхожу от нее в скомканных чувствах. Деньги приятно грели карман, но на душе было тяжело. Я не могла избавиться от воспоминания о мертвом Шатрове.

И, конечно, я навестила Кожухова. Он признался мне, что давно собирал компромат на Рустама Тагирова и на Селиванова, а мне из тактических соображений не хотел открываться. Пытался делать вид, что во всем подчиняется Илье Гавриловичу, у которого была кличка Ильич, и идет у того на поводу. В общем, всеми доступными средствами создавал иллюзию, что безгранично предан ему. А сам в это время копал под шефа. Я просветила наивного Димку, что для Селиванова его игра не была тайной, и мой друг искренне изумился тому, что все его грандиозные планы с разоблачением едва не оказались под угрозой. Он-то был уверен в своей победе.

Кожухов порадовал меня, показав, сколько материалов накопил. Визитом своим я была довольна. К Лунину я обращаться за разъяснениями не стала — все и так было понятно. Тем более что Кожухов со мной поделился на его счет. Оказывается, Лунина задавили, ему помогли получить квартиру в расчете на его услугу, заключавшуюся в прекращении «дела» Тагирова. Он сдался, а если говорить начистоту — продался.

Кожухов сказал, что на суде я буду главным свидетелем. Я не возражала.

По моему поручению Костя нашел Витьку и просигналил «отбой». Витька делал страшные глаза, слушая мой рассказ о дружке своего отца. Вначале он не поверил и начал, как всегда, зарываться, но Костик его быстро осадил, порекомендовав ознакомиться с местной прессой. Витька сник, но вскоре снова обрел свое беззаботное настроение.

— Это даже к лучшему, — хитро заулыбался он, — теперь я могу запросто дернуть из юридического — моему стыдливому папашке не перед кем будет краснеть.

Я шутливо пожурила Витьку за подобное циничное высказывание и, попрощавшись, объявила, что у нас с Костиком грандиозные планы на вечер, а посему, мол, разрешите откланяться. Видели бы вы, как вытянулась Витькина физиономия!