Валерия Вербинина: Леди и одинокий стрелок

Гора-хозяин вытер пот.

– Семьсот долларов… – пробормотал он мечтательно. – На такие деньги я мог бы открыть еще один бар…

Он завздыхал, вытирая салфеткой стаканы. Пепе, не отрываясь, смотрел на человека у дверей.

– Люди, которые ее привезли, наверняка были с ней заодно. Их трое: двое мужчин и одна женщина. Когда Франсиско был убит, они сбежали. – Кабальеро выдержал паузу, как опытный аукционист перед объявлением главного лота – ночного горшка вдовствующей королевы с неопровержимыми доказательствами того, что она им пользовалась. – Сеньор Санчес обещает двести долларов за каждого из них, живого или мертвого, безразлично. Женщину зовут Роза, ей лет сорок, одного мужчину – Педро. Их сообщник – гринго со шрамом на шее. Все остальное вы можете разузнать сами, если хотите заработать эти деньги.

– Стой, да я же видел их! – выкрикнул кто-то. – Они так мчались, что я думал, что их жалкая телега вот-вот развалится на части.

Толпа заволновалась, забрасывая счастливчика вопросами, но тот сразу же замкнулся в себе и с хитрым видом стал отнекиваться. Я сунул руки в карманы, и они сами собой сжались в кулаки.

– Теперь все! – объявил вестник. – Итак, семьсот долларов – за живую девку. На ней темный костюм для верховой езды и красная куртка. У нее белая кожа и белые волосы, так что вы быстро ее найдете. В наших краях такие не водятся. Пятьсот долларов – за одну голову! По двести за ее сообщников!

– Виват сеньору Санчесу! – прогремел какой-то пьяница.

Все разом загалдели. Картежники побросали карты, бражники – выпивку. Лица стали таинственными, речи – приглушенными. За узкими лбами роилась одна мысль: на что я употреблю эти семьсот долларов? А если повезет, то почти в два раза больше…

Кабальеро ушел. Я почувствовал настоятельную потребность, как выражаются в дешевых романах, глотнуть чего-нибудь и с помощью хозяина и серебряного доллара осуществил свое намерение. Кто-то из посетителей бара задумчиво делал на пальцах какие-то сложные расчеты, кто-то достал старую замызганную карту Техаса и стал водить по ней ногтем с траурной каймой, прикидывая, куда беглянка могла скрыться. Трое или четверо мужчин быстро расплатились и покинули зал.

От выпитого виски меня слегка мутило, и я вышел на свежий воздух. Кошка прошмыгнула мимо меня, заставив вздрогнуть. Я ощупал карман и убедился, что мой «кольт» по-прежнему при мне. Утром на окраине города нашли застреленного гринго, и я знал, что улицы Ларедо далеко не безопасны ночью.

Около церкви темнел короткий силуэт, тихо распевавший монотонную песню. Я узнал мальчика-калеку. Заметив меня, он выпрямился и насторожился, но тотчас же успокоился.

– Разве у тебя нет семьи? – спросил я. – В такой час вряд ли кто будет тебе подавать.

Он вздохнул.

– Брат должен прийти и отнести меня домой. Но, наверное, он опять нагрузился в «Муле».

Мальчик сказал это без всякой злобы, словно констатируя, что такова жизнь.

– Человек Санчеса обходит кабаки. Они что, объявили награду за голову той девчонки? – помедлив, спросил он.

Мне не хотелось лгать ему, и я ответил:

– Да.

– Много?

– Семьсот долларов.

– Никто не получит эти деньги.

– Откуда ты знаешь?

Он вздохнул и отвернулся.

– Я надеюсь, что так оно и будет.

– Ты хороший парень, амиго, – сказал я и потрепал его по голове.

– Меня зовут Диего, – отозвался мальчик.

– Спокойной ночи, Диего.

К нему подошла собака, маленькая светлая кудлатая дворняжка в кофейных пятнах. Он погладил ее, она лизнула ему руку и улеглась рядом.

Хмель окончательно выветрился из моей головы, и я направился к себе. В зале по-прежнему дым стоял коромыслом, когда я поднялся в свою комнату.

Наверное, я расслабился, а мне не стоило этого делать. В сумерках какая-то тень вдруг метнулась ко мне. Я схватился за «кольт», но тотчас в глазах все погасло, и я провалился в кромешную мглу.

Когда я очнулся, то обнаружил одновременно две вещи: первое – что я до сих пор нахожусь на этом свете, и второе – что у меня жутко саднит щеки. Кто-то методично хлестал меня по лицу открытой ладонью, но кто именно это был, я не видел: все плыло, как в тумане.

Я встряхнул головой и пошевелился, пытаясь схватить за горло того, кто с таким усердием расточал мне оплеухи, которые (я был совершенно в этом уверен) я ничем не заслужил. Тут я сделал третье открытие, а именно, что руки мои связаны за спиной, и догадался, что самое худшее еще впереди.