Валерия Вербинина - В поисках Леонардо

– Идет, – проворчал Рудольф. – Хотя это глупость, но я обещаю, что не причиню вам вреда, кузина. Во всяком случае, пока.

– Вы просто душка, кузен, – серьезно сказала Амалия и, сунув ему в руки журнал, быстро поцеловала в лоб. – До встречи за обедом.

Быстрым шагом девушка удалилась к себе в каюту, где повалилась на кровать и долгое время смеялась, думая о том, сколь неисповедимы пути судьбы.

Востроглазая Эжени Армантель, от которой не укрылись маневры Амалии, сказала своему мужу Феликсу:

– Смотри-ка! Эта вертихвостка всерьез принялась за того надутого тевтона!

Феликс вежливо улыбнулся, а про себя решил, что «эту вертихвостку» он просто так тевтону не оставит. Он дал себе слово заняться ею за обедом. Так сказать, на десерт.

Корабль «Мечта» вполне оправдывал свое название; по крайней мере, пассажиру первого класса здесь было решительно не о чем больше мечтать. В его распоряжении находились обширная библиотека с читальней, бильярдный зал и гимнастический, курительная комната и даже просторный зал для танцев. Помимо них, гостеприимно распахивали свои двери многочисленные салоны, где можно было встретиться за обедом, за партией в вист или просто, удобно устроившись в креслах, за сплетнями. Обслуга была внимательна, тактична и в то же время не докучала своим присутствием, когда оно не требовалось. Убранство, в котором причудливо сочетались позолота, бронза, бархат, хрусталь и красное дерево, служило предметом зависти скромного второго класса путешествующих homo sapiens, не говоря уже о санкюлотском [11]третьем классе, довольствовавшемся во время переезда одной жесткой койкой в многоместной каюте. И, восседая среди сверкающего великолепия обеденного салона, в виду самого Дайкори, чей банковский счет ломился от нулей («Гляди-ка, старикашка на ладан дышит, однако не сдается, молодец, так и надо!») и за одним столом с молодым длинноносым маркизом Мерримейдом («Угораздило же его жениться на актрисульке! С такими делают все, что угодно, только не женятся, а моя-то дочь в сто раз ее лучше»), счастливый пассажир первого класса чувствовал себя почти что небожителем, вращающимся в кругу своих , куда посторонним вход строго-настрого заказан.

К обеду Амалия переоделась в платье нежно-сиреневого оттенка, который, как она знала, ей, безусловно, идет; длинные, выше локтей, лиловые перчатки и черный с золотом веер из перьев удачно дополняли ансамбль, и в целом она осталась весьма довольна собой. Вначале она собиралась обедать в одиночестве у себя в каюте, но потом передумала, решив, что раз уж придется провести целых десять дней с этими людьми, то лучше не осложнять себе существование, а попытаться сразу же сблизиться с ними. Покусав губы, чтобы те выглядели ярче, она заглянула в каюту напротив, где застала своего новоиспеченного родственника в самом плачевном положении.

– Кузен, – молвила Амалия изумленно, – что с вами?

– Мне плохо! – простонал вконец разбитый германский агент. – Господи, как качается этот проклятый корабль! Неужели все десять дней будет так? О-о!

И он спрятал лицо в подушку, борясь с охватившим его отчаянием.

– Мне очень жаль, кузен, – искренне сказала Амалия, пытаясь хоть как-то подбодрить его.

– Не называйте меня кузеном! – вскричал Рудольф, поворачиваясь к ней. – Когда вы произносите это слово, у меня внутри словно все переворачивается.

– Я тут ни при чем, – смиренно ответила Амалия, – это все морская болезнь.

– Не хочу вас обидеть, – проскрежетал тайный агент германского кайзера, – но в данный момент я предпочел бы вообще не иметь родственников. Умоляю вас, оставьте меня в покое, если в вас есть хоть капля жалости!

– Хорошо, – покорно сказала Амалия, больше всего раздосадованная тем, что он не похвалил ее платье и даже, кажется, вообще не заметил его. – Но мне вас ни капли не жаль, вы сами во всем виноваты! Зачем вы вообще сели на «Мечту»? Я вас так хорошо связала, можно сказать, на совесть. Оставались бы себе в номере отеля и горя не знали, нет, вас понесло на корабль! А что, если будет буря? Что, если мы пойдем ко дну? Что, если…

Правая рука Рудольфа конвульсивно потянулась к огромной вазе высотой в полметра, и Амалия поспешно закончила:

– Я надеюсь, что вам будет так плохо, как вы этого заслуживаете!

После чего она с достоинством покинула каюту, оставив незадачливого Рудольфа фон Лихтенштейна наедине с его совестью и морской болезнью.