Валерия Вербинина - В поисках Леонардо

– Да, – подтвердила девушка. – Я решила, что самое разумное – никуда не убегать. Конечно, она была еще жива, но я бы сильно удивилась, если бы она сумела меня выдать.

– Постойте, – вмешалась Амалия. – Мадемуазель Сампьер, будьте так добры, расскажите нам, за что вы убили мадам Ортанс. Вы что-то упоминали о смягчающих обстоятельствах, кажется?

– Да. – Девушка поколебалась. – Дело в том, что в день убийства Кристиана я как раз оказалась неподалеку. И я видела… – Она запнулась. – Я видела, как Ортанс с торжествующей улыбкой выходила из его каюты. А на ее шлейфе было маленькое белое перышко… Она заметила его, наклонилась и, подобрав, бросила в волны. Тогда я не обратила на это внимания, но потом, когда узнала, как был убит Кристиан… Она застрелила его, и перо из простреленной подушки осталось у нее на шлейфе… – Луиза замолчала. – И тогда я поняла то же, что и вы, месье Деламар, и вы, мадам Дюпон. Что никакого Леонара Тернона на самом деле нет и что все это было затеяно из-за денег. И мне стало страшно. Я боялась не за себя – в конце концов, что могли значить какие-то двадцать тысяч франков, когда речь шла о миллионах… Я боялась за Эжени… но больше всего за Гюстава… – Юноша всхлипнул и, схватив руку девушки, поцеловал ее. – Вот… И я решила, что положу конец убийствам… Тогда ведь я ничего не знала о Феликсе, о том, что он сообщник Ортанс… Для меня эта новость была полной неожиданностью…

– Но почему же ты не обратилась к месье Деламару? – умоляюще спросил Гюстав. – Ты же могла сказать ему, что ты видела!

Луиза отвернулась.

– Я боялась, что он может не поверить мне. К тому же, что я видела? Женщина вышла из каюты, стряхнула перышко с платья… Когда я поняла, что это значит, я просто голову потеряла от страха… Я решила, что возьму ее нож для разрезания бумаги, чтобы подозрение не пало на меня… А в утро похорон был такой густой туман, что я поняла – сейчас или никогда. К тому же мне было омерзительно видеть, как она лила слезы над телом человека, которого сама же и убила.

И тут все услышали тихий, душераздирающий плач, который заставил присутствующих похолодеть. Плакал Феликс Армантель, согнувшись в кресле и закрыв лицо руками.

– Значит, это была ты… – медленно произнесла Эжени. – Я… Простите, господа, я даже не знаю, что можно сказать.

– Не волнуйся, Луиза, – твердил Гюстав, – я найму тебе лучших адвокатов… Вот увидишь, тебя оправдают!

– Спасибо, Гюстав, – ответила девушка, бледно улыбнувшись.

Деламар выразительно поглядел на Марешаля, и второй помощник капитана, кашлянув, выступил вперед.

– Мадемуазель Сампьер, мне очень жаль, но до прибытия в Нью-Йорк вам придется находиться в своей каюте, не покидая ее… – Луиза механически кивнула. – Что же до вас, месье Армантель, то, так как ваша вина значительно серьезнее, я вынужден буду посадить вас под замок. Вас будут стеречь, как преступника. Так как все убийства произошли на борту французского корабля, а значит, на французской территории, вас будут судить во Франции по законам нашей страны… Увести его.

– А я? – встрепенулась Эжени. – Что же будет со мной?

– Мадам, – галантно сказал Деламар, – я думаю, что, учитывая ваши обстоятельства, вы легко сможете получить развод и встретить другого, более достойного мужчину, который будет ценить ваш шарм и вашу душу, а не ваши деньги… По крайней мере, такое мне кажется вполне возможным.

И Эжени Армантель, у которой на глазах еще блестели слезы, в первый раз за ночь улыбнулась.

– Это невыносимо! – стонала сеньора Кристобаль. – Я полночи не спала, дожидаясь, когда же нам соизволят объяснить происходящее, а нас снова заставляют ждать! Просто ужас какой-то! Ах, как я страдаю! – И она со стоном рухнула в кресло, которое, в свою очередь, застонало так, словно ощутило приступ ревматизма.

– Но ведь я же вам все рассказал! – оправдывался доктор Ортега. Помимо оперной дивы и доктора, в малом салоне собрались почти все пассажиры первого класса – вернее, почти все из них, кто оставался в живых.

– И вовсе не все! – поставила его на место маркиза. – Мне, к примеру, непонятно, откуда у Ортанс в кармане взялась записка о том, что она умрет шестой, если она сама со своим сообщником организовывала все эти убийства!

Ее муж, услышав последние слова, сделал такое кислое лицо, что сразу же стало понятно, отчего в Англии все время идет дождь.

– А вот мне, – заметил де Бриссак, – неясно, каким образом им удалось отравить несчастную мадам Эрмелин.