Эльвира Барякина: Дикая Морковка

— Ты всю ночь в раскопе просидел? — спросила она вместо этого.

Андрюшка кивнул.

— Ага.

— Не замерз?

— Не-а.

И опять повисла пауза. И это происходило с Санькой, которая всю жизнь только и делала, что языком чесала!

— Ты дай мне свой домашний телефон… — проговорил Андрюшка, тоже отчего-то смутившись. — Я тебе позвоню, как приедем.

— А Костик уплывает! — пробормотал Данилка, мешавшийся у всех под ногами.

— Да-да, — отозвался он, не глядя, — мы сейчас тоже поедем…

Но Данилка настойчиво цеплялся за дядю.

— Наш царь тю-тю!

— А-а! — заголосил вдруг Мухин откуда-то с берега. — Держите его!

Санька вздрогнула. Ну чего еще?! Все недовольно выползли на агору, чтобы посмотреть, что опять случилось.

Шлюпка вместе с Костиком легко переносилась через волны по направлению к кораблю. Мухин вопил, прыгая по пояс в воде. Все заволновались и столпились у берега.

— Ну что ты орешь? — спросила Гагарина, помахивая вновь обретенными носками. — Сейчас он вернется.

— Да-а?! Ты думаешь?! — запричитал Мухин. — А зачем он тогда мой клад забрал?!

— Как «забрал»?! — ахнула Аська.

— Костя-я-а! — закричала Гагарина в море. — Ты куда-а?

— Прощай, абрикосовая ты моя! — донеслось со шлюпки. — Прощай, краса раскопа!

— Что?! — Гагарина вдруг разразилась рыданиями. — Костик, задница, вернись немедленно, ненавижу тебя!

Народ тоже принялся орать и извергать проклятия.

— Верни клад!

— Мы тебе… Мы тебя из-под земли…

— А как же мы? Как мы-то теперь?

— Сукин сын!!!

Гребцы на шлюпке подняли весла. Костик встал на корму и, сложив руки рупором, принялся кричать:

— Этот, граждане, клад давно продан вашим Пал Палычем. Козел он был. Я его свел с покупателями, а он решил меня подвести, хотел заныкать себе мои проценты. Я сразу понял, что здесь дело нечисто. Приехал его контролировать, а он лапки и откинул. Так что клад я изымаю. Имею полное право. А про капитанскую дочку я вам наврал!!! Это вообще и мой корабль и мой капитан! Тридцать три вам китайских приседания! Чао!

— А-а! — не выдержал Мухин, колотя руками по воде, — нее, о-о, сво… — Слова ему не давались.

— Тебя все равно посадят! — заголосила Санька.

— Ага! Конечно! — ехидно откликнулся Костик. Шлюпка снова начала медленно плыть к кораблю. — Да я мэра знаю, губернатора знаю, я всех знаю! Кто меня посадит? Да я с каждым ментом водку пил!

Постепенно его голос удалялся и становился все тише. Отчаяние же на берегу становилось все громче и страшнее. Вся женская половина рыдала. Гагарина вообще выла и билась головой о гальку. Данилка хныкал и цеплялся за маму. Каша лаял. Мухин в истерике продолжал выкрикивать нечленораздельные звуки. Остальные юноши либо ругались, либо молча и напряженно вглядывались в людей со шлюпки, которые уже поднимались на борт.

Через несколько минут, не обращая внимания на панику, царившую на берегу, корабль издал прощальный гудок и поплыл.

Заливаясь горючими слезами, Аська каялась народу в том, что действительно хотела помочь Пал Палычу сбыть клад иностранцам.

— Они должны за нами приехать! — говорила она, пытаясь убедить в этом хотя бы саму себя. — Они должны за нас переволноваться! Сань, скажи им! Ты же видела сообщение на пейджере!

Но ей никто не верил. А Санька смерила бывшую подругу презрительным взглядом и пошла в сторону пляжа. Сидеть на агоре и смотреть, как народ падает на самое дно отчаяния, у нее не хватало сил.

Здесь было пусто. Чайки парили над скалами, ласково припекало утреннее солнышко, волны перекатывали гальку… Курортная зона, блин!

«Все, это конец», — подумала Санька, усаживаясь в теньке большого камня.

Пресной воды осталось, дай Бог, на один раз, а она бы, наверное, выпила сейчас целую бочку. Только ведь нет никакой бочки. Санька попробовала глотнуть чуть-чуть морской воды и тут же с отвращением выплюнула. Тьфу, ну и гадость же! В горле было сухо и солоно. Она опять задумалась. Из еды осталась только манка, соль, красный перец с лаврушкой и по три маленьких сухарика на каждого. Манку все равно не сваришь — воды-то нет, сухарики на один раз. Про остальное и говорить нечего.

«Прощайте, мои мамочка с папочкой! Бедная я, бедная… Господи, пить-то как хочется. Нужно срочно уснуть, чтобы не думать, чтобы не хотеть воды» — эти мысли кружили, кружили…

Со стороны завала послышались чьи-то шаги. Санька повернула голову. Это был Андрюшка.

Посмотрев на нее с высоты собственного роста, он улегся рядом.