Евгения Михайлова - Верность как спасение [сборник]

Никита просыпался для того, чтобы сказать себе: я всегда буду один. Каким образом — это детали. Главное — один. Чтобы никто не манипулировал, чтобы никто не лгал и никто не мог его пожалеть. Такая простая единственно чистая цель. Он соберется и дойдет. И спасет себя. И проживет свою жизнь в покое и отсутствии всего — людей, родства, женской любви.

Стася робко отмечала, как отступает болезнь Никиты. Кормила, поила, давала лекарства и уходила в другую комнату.

Уж она-то знала точно: она ему не нужна. Но отчаяния не было, она как будто прочитала его новую цель. Стася и дыхание его умела читать. Никита хочет жить один. Будет она рядом или нет, но он уже ступил в жизнь без нее. И в этом горе единственный просвет: Никита не рвется и к Марине. Стася видела, как он уничтожил ее телефон. Рая выполнила обещание.

Так они прожили — просуществовали две недели. Никита уже вставал, делал гимнастику, принимал душ, работал. Он учился спать без снов и воспоминаний. Без желаний.

В ту ночь он вынырнул из очень глубокого сна, потянулся, вздохнул глубоко и почти легко. Такой вздох дарит бог выздоравливающим.

«Так начинается осознанная свобода», — подумал Никита.

И дышал полной грудью, обнаженным теплым телом до утра, не желая провалиться в сон-беспамятство. Больше не казалось, что осталось лишь доживать прошедшую жизнь. Утром захотелось вдохнуть аромат горячего кофе, найти в холодильнике что-то сладкое. Он встал, дошел босиком до кухни и остановился за порогом. На кухне была Стася.

За время болезни мужа она привыкла к тому, что ее никто не видит. И вышла после бессонной ночи, чтобы выпить чаю. Стася забыла, когда что-то ела. Она забыла, когда хотела есть. Эту самую простую и такую счастливую потребность задавила тьма лишений и позора, тяжесть тошноты, отвращение ко всему, что связано с собственным телом.

Никита смотрел на жену, видел, как она похудела. Голубая батистовая ночная сорочка из набора, подаренного им на свадьбу, принадлежала женщине, вдвое полнее. А ведь Стася была предельно стройной. Худеть вроде некуда.

Стася потянулась к полке за сахарницей, опустила руки, и рубашка поползла вниз, открывая плечи и грудь. Стася небрежно ее придержала, чтобы не упала совсем. И тут увидела Никиту. И в панике закрыла двумя руками свои маленькие девичьи груди. Это был не ложный стыд. Это была попытка спасти любимого мужчину от созерцания постылой жены. От острых сравнений.

А сравнение действительно поразило Никиту. Эта нежная женщина-девочка, этот светлый облик, это изящество, какого он никогда не видел в других женщинах, вновь заворожили его. Он был пленен красотой Стаси как никогда. Только ей присущей красотой — изысканностью невинности, совершенством чистоты, сиянием тепла и верности.

— Какая ты, — только и сумел выдохнуть он.

И звук его голоса коснулся души Стаси. Рухнула крепость недоверия, страха и безверия в себя. Стася протянула ему навстречу руки.

Голубая рубашка расплылась озером по кухонному полу, а Никита, опустившись на колени, вдыхал запах возвращенного родства, аромат своей женщины, которую он как-то потерял в грозе и буране. Эта полудетская грудь, этот нежный живот, это сладкое лоно — он все узнал заново и оценил.

Только тот, кто потерял и нашел уникальное сокровище, несметное богатство, только тот мог бы понять сейчас Никиту. И то вряд ли. На земле нет богатств, которые бы сравнились с тем, что судьба вернула Никите. Такому непутевому дураку.

То утро стало их первой настоящей брачной ночью. О такой ночи ни один из них даже не мечтал.

Рая встретилась со Стасей в офисе через неделю. Сразу отметила, что подруга не просто хорошо выглядит, — Стася фантастически похорошела. Под ее кожей цвета розового мрамора потекла кровь, разогретая мужчиной. В этом не было сомнений. Рая даже подавила желание достать из сумочки зеркало. Ей впервые показалось, что Стася выглядит лучше, чем она. Моложе — точно. А они почти ровесницы.

Потом она слушала. Стася рассказывала коротко и скупо. И сам сюжет Рае был заранее известен. Да, все пошло как она запланировала. Прекрасно. Отлично. Бурные аплодисменты гению Раисы. Она купит сегодня лучшего шампанского и отметит свою победу. Стасе даже не понять, каких усилий и расчетов это все стоило. Какого количества материала, какого жесткого анализа чужих эмоций и какого чутья, чтобы все зазвучало, как финальный аккорд концерта.

Стасе не понять. Рая к этому привыкла. Мало кому дано понять человека ее, Раисы, масштаба. Дело не в этом. Дело в чем-то другом. Есть все же разница между финалом, который Рая планировала, и тем, что случилось?