Чингиз Абдуллаев - Мечта дилетантов

Все, что произошло потом, можно было легко предсказать. Приехавшие сотрудники милиции и прокуратуры начали допрос свидетелей, оцепили место происшествия. Потрясенный Гельдфельд приказал прекратить работу центрального аппарата, чтобы помочь прибывшим следователям. Часа через три появился Катусев. Он недовольно вошел в кабинет президента банка, где уже находились сам Гельдфельд, его заместители и Дронго. К этому времени алиби Дронго уже было подтверждено тремя программистами, которые первыми обнаружили погибшего Радика на лестничной площадке.

Ребрин сидел за столом, не глядя в сторону Дронго. Он плохо выглядел для своего возраста. Болезненная худоба, впалые щеки, мешки под глазами. И старческие, костлявые руки. Даже покрашенные волосы не могли скрыть его возраста и болезни.

Катусев вошел в кабинет, когда старший следователь городской прокуратуры уже завершал свою работу. Эксперты проверяли все версии, но пока основной была версия несчастного случая. Возможно, Радик плохо себя почувствовал, оказывается, у него иногда случались серьезные перепады давления. Возможно, он пошатнулся, поскользнулся и, перегнувшись упал, полетев вниз. Все молчали, потрясенные неожиданной смертью молодого человека. Старший следователь объявил, что уголовное дело по факту несчастного случая в банке будет расследовать городская прокуратура, попрощался и вышел из кабинета. Катусев молчал, не вмешиваясь в его разговор. И только когда его коллега покинул кабинет, Валерий Георгиевич посчитал, что настало его время.

— Что происходит? — спросил он, обращаясь ко всем четверым мужчинам, находившимся в кабинете, — как это могло случиться? Пусть даже это несчастный случай. Но он прилетел в Москву только вчера, а сегодня он случайно упал. Я не могу принять их версию. Это не несчастный случай, и я надеюсь, что вы все понимаете, насколько серьезные обвинения я могу предъявить всем присутствующим.

Он поднялся, явно не справляясь со своим волнением.

— Погибший звонил мне несколько раз и все время убеждал, что неизвестный человек воспользовался кредитной карточкой Паушкина, чтобы заказать ему номер в отеле, и нарочно отправил его туда. Я посоветовал Файзулину не заниматься такими глупостями, но сам решил встретиться с ним, когда он вернется. А сегодня я узнаю, что он свалился с пятого этажа. Разумеется, случайно. Что происходит в вашем банке, Иосиф Яковлевич, я могу узнать?

— Я сам ничего не понимаю, — ответил Гельдфельд, — мне казалось, что в нашем банке я контролирую ситуацию и знаю о каждом из наших сотрудников. Оказывается, я ошибался. Он записался ко мне на прием. Сегодня на пять часов вечера, но мы не успели с ним встретиться.

Остальные молчали. Почему они молчат, тревожно подумал Дронго, глядя на обоих вице-президентов, сидевших за столом. Это трусость или нежелание выносить «сор из избы»? Почему они молчат? Почему не рассказывают, что сегодня утром Файзулин заходил и к ним?

— Я с ним разговаривал, — объявил он следователю.

И увидел повернувшиеся к нему лица.

— Вы что-то хотите нам сообщить? — спросил Катусев.

— Да. Он был уверен, что убийство Алексея Паушкина было спланировано кем-то посторонним. У него были факты, что кто-то третий намеренно пытался поссорить Паушкина с Абасовым. И нарочно заказал номер в отеле, отправив туда сначала Паушкина, а затем Абасова.

— Откуда ему было это известно? — нахмурился Катусев.

— Ему об этом сказал сам Паушкин. Перед тем как поехать в отель.

— А доказательства? Я все проверял. Номер был заказан на кредитную карточку Паушкина. Кто мог узнать сразу шестнадцать цифр с его кредитки «Мастеркард»?

— Очевидно, кто-то узнал. И заказал номер на карточку Паушкина.

— Почему тогда он не отменил заказ, а поехал в номер? Если кто-то чужой воспользовался его кредитной карточкой.

— Не знаю. Судя по всему, его просто обманули.

— Я не могу оперировать такими фактами. У меня должны быть конкретные доказательства. Или конкретные факты.

— Его убили, — сообщил Дронго, — надеюсь, вы понимаете, что его убили.

— Не будьте столь категоричны, — вмешался Иосиф Яковлевич, — в нашем банке надежная служба безопасности. Сюда не мог войти посторонний.

— Посторонний его не убивал, — возразил Дронго, — это сделал кто-то из ваших сотрудников.

— Выбирайте выражения, — посоветовал Гельдфельд, — здесь солидный банк, а не притон для бандитов.

— Подождите, — попросил Катусев. Он был не просто следователем, который работал уже больше восьми лет. Его отец и дядя тоже работали в системе прокуратуры, и поэтому он мог считать себя потомственным сыщиком. Катусев понимал, что подобная смерть Файзулина не могла быть случайной. И это волновало его более всех остальных. Ведь он собирался триумфально завершить расследование дела, отправив его на подписание обвинительного заключения и передав в суд.