Чингиз Абдуллаев - Стандарт возмездия

— Как дела, Афанасий? — прохрипел Горелый. — Вижу, ты не меняешь своих привычек. Любишь рано вставать.

— А я «жаворонок» по образу жизни, — ответил гость, — хотя говорят, что творческие люди в основном «совы». Но, видимо, бывают и исключения.

— Ты у нас всегда был исключением, — кивнул Горелый, — я просил твоего человека передать тебе поклон и мою просьбу о встрече, но не думал, что ты пожалуешь так быстро. Хорошо, что вчера позвонил и предупредил меня. Выпить что-нибудь хочешь? Или закусить?

— А я всегда предупреждаю друзей о своих визитах, — блеснул стеклами очков Афанасий Степанович, — давно мы с тобой не виделись. Есть я у тебя не буду, утром позавтракал. Решил навестить тебя, узнать, зачем я тебе понадобился.

— Это хорошо. Ты у нас всегда вежливый был. Деньги твои я получил. Мне их Раскольник принес.

— Я знаю, — улыбнулся Афанасий Степанович, — а за ребят спасибо.

Надеюсь, вернем их в целости и сохранности.

— Этого добра у меня много, — отмахнулся Горелый, — ты лучше скажи, когда груз дойдет до границы.

Он раскачивался в кресле, внимательно глядя на своего собеседника. Тот не смутился. Снял очки, достал носовой платок, медленно протер очки, опустив голову, словно изучая возможность ответа на вопрос. Не спеша надел очки.

Посмотрел на часы. И наконец сказал:

— Я думаю, что быстро. Мы планируем всю операцию провести за несколько дней. — Горелый сильно качнулся в своем кресле.

— За несколько дней хочешь провезти такую партию через всю Среднюю Азию и Россию, — недоверчиво прохрипел он, — и я должен верить?

Гость внимательно смотрел ему в глаза.

— А почему это тебя так интересует?

— Хочу знать, когда получу деньги. И почему ты взял моих людей. Своих не хватало?

— Честно говоря, не хватало, — признался Афанасий Степанович, — нужны профессионалы, а не «качки», выбивающие деньги у торговки яблоками на базаре.

Горелый продолжал раскачиваться.

— Интересно, — с явной угрозой в голосе сказал он, — значит, поэтому ты моих ребят решил привлечь, поделиться захотел. А я думал, ты проверяешь меня. У меня в последнее время много разных проколов было. Вот ты и решил проверить, стоит мне вообще доверять или не стоит.

Афанасий Степанович взглянул на часы.

— Всегда ты торопишься. Горелый, — сказал он, презрительно поморщившись. Снова достал носовой платок, уже из другого кармана, предназначенный для лица. Вытер лоб и вдруг тихо спросил:

— Не знаешь, куда все ребята подевались? Их должны были встречать в Ташкенте, но машину, которая за ними пошла, обстреляли по дороге, а все ребята пропали.

Горелый замер, перестав раскачиваться. Положил руки на тол внимательно глядя на своего гостя и нетерпеливо ожидая следующих слов. В его взгляде было нечто страшное, словно взгляд его обладал некоей пробивной энергетической мощью, способной причинить вред человеку, сидевшему напротив него. Но в лице было и другое. Торжество охотника, загнавшего опасного зверя в ловушку, из которой жертве уже не выбраться. Он сморщил лицо и вдруг с ненавистью выдохнул:

— Ты меня обвиняешь?

Афанасий Степанович снова взглянул на часы и улыбнулся.

— Я просто спросил, — сказал он, — ребята, наверное, разминулись. Ну ничего страшного, их все равно найдут.

Горелый смотрел на него молча, не понимая, чему он радуется.

— На всякий случай, — быстро сказал Афанасий Степанович, прислушиваясь к какому-то шуму, неожиданно возникшему над домом, — хочу предупредить. Над твоей дачей сейчас находится очень большой вертолет. И там сидят двое наших ребят с гранатометами. Если ровно через пять минут я не выйду отсюда, дом будет уничтожен.

Горелый качнулся. Потом встал, подходя к окну. Ударом кулака распахнул ставни. Шум вертолета над дачей стал явственней. Он взглянул наверх и увидел вертолет, низко висевший над дачей.

— Умный ты, Афанасий, — уважительно сказал он, — поэтому так долго и держишься на своем месте. Умный, — повторил он, возвращаясь на свое место, в привычное кресло.

— Где наши ребята? — жестко спросил гость.

— Откуда я знаю, — пожал плечами Горелый, — и потом, не забывай, что там не только ваши, но и мои ребята. Из пятерых — трое мои. Зачем я их буду на гибель в Ташкент посылать? За дохлых пятьдесят кусков? Да они мне гораздо больше дохода здесь, в Москве, принести могут.

— Ясно. Значит, ты ничего не знаешь?

— Кончай допрашивать, — разозлился Горелый, — я тебе не Фраер какой-нибудь. Не знаю я, что там, в Ташкенте, случилось, только самолетик этот ты напрасно пригнал. Ох, напрасно. Нельзя так обижать старых друзей.