Наталья Борохова - Визитная карточка хищницы

Они сидели в уютной кабинке чрезвычайно довольные друг другом и тем, как складывалась ситуация. Скоро каждый из них получит то, к чему стремится: Ольга – любимого человека, Грановский – виллу, славу и незабываемые воспоминания о женщине, которая должна принадлежать другому, и с этим он вынужден был смириться.

– Кстати, – вспомнила вдруг Ольга. – Это правда, что показания некоего Ивановского могут стать бомбой?

– Да, – отхлебнув вина, признался Грановский. – Скажу правду: сведения, содержащиеся в протоколах допроса этого анонима, могут свести на нет все наши старания.

– Почему вы называете его анонимом? Я думаю, вопрос о том, кто скрывается под этой маской, не вызывает сомнений.

– Пока маска не откроет себя, нельзя быть ни в чем уверенным. Но я согласен с тем, что Зверев – наиболее реальное лицо, кто мог заварить всю эту кашу. Кроме того, оперативная информация, которую я получаю, говорит в пользу нашей догадки.

– Но если Зверев подтвердит в процессе показания Ивановского? Нам конец! Не лучше ли принять меры заранее? – Ольга побледнела.

– Что вы имеете в виду? – напрягся Грановский.

– Вы прекрасно это знаете. Варианты могут быть различными. Зверев может не проснуться утром. Он может упасть с нар. В конце концов он может покончить с собой. На этот раз удачно.

Грановский взглянул на нее. Нет, она не была похожа на убийцу. В ее глазах читалось лишь волнение за судьбу любимого человека, волнение преданной, любящей женщины. Но адвокат явственно ощущал опасность, скрывающуюся в глубине этих ореховых глаз.

– На вашем месте я не делал бы этого, – предостерег он.

– Но почему, ради всего святого?

– Это создаст нездоровый ажиотаж вокруг его смерти. Боюсь, следы вашего… – он не мог подобрать слова, – …вашего вмешательства будут очевидны. Зверев – надежда обвинения, и его «случайная» смерть не останется без внимания. Тем более, если я не ошибаюсь, кое-кто из особенно красноречивых товарищей Суворова уже падал с нар. Неудачно.

Ольга нехотя кивнула головой. Но сдаваться она не собиралась.

– Что вы предлагаете?

– Я предлагаю воздержаться от каких бы то ни было действий. Процесс идет как нужно. Да и то, что обвинение использует показания Ивановского, еще не аксиома. Не будем торопить события. Скоро Новый год, а у меня есть замечательный тост!

Новый год было решено встречать на даче Дубровских. Муж Софьи Илларионовны вместе с сыном Алексеем должны были поехать заранее и подготовить все к празднику: расчистить от снега дорожки, позаботиться о дровах, затопить баньку. Няня занялась приготовлением блюд. С утра по дому носились упоительные запахи, оповещая всех о том, что на время можно забыть о режиме жесточайшей экономии денег, введенном пару недель назад. Вероника Алексеевна, уступив настойчивым требованиям домашних, даже сняла небольшую сумму с банковского счета, являющегося с некоторых пор неприкосновенным запасом семьи Дубровских. Новый год оставался любимым праздником и, конечно, требовал маленьких жертв.

Софья Илларионовна упаковывала в мисочки и пластиковые коробочки салаты, заливное, тушеное мясо. Традиционного гуся с яблоками предполагалось зажарить на месте. Однако праздничный пирог с миндалем, изготовляемый по какому-то особому рецепту, уже был готов и спрятан в серебро фольги. Елизавета, признавая свою полную никчемность в приготовлении кулинарных изысков, была на побегушках, выполняя несложные поручения. Наконец багажник автомобиля был забит снедью, и Дубровские отправились в путь.

Дача располагалась в тридцати километрах от города, на берегу небольшого озера. Заросшее со всех сторон камышом, оно было особенно живописно в недолгий период золотой осени, когда набеги дачников уже не нарушали тишины и умиротворения его стальной глади. Изредка раздавалось кряканье уток, а в воздухе пахло дымком. Елизавета любила эту пору, когда природа уютна и согрета красками умирающего лета. Они частенько выезжали с семьей на шашлыки, стараясь урвать последние теплые деньки. Тогда еще был жив папа…

Следя за дорогой, Елизавета вела машину, витая где-то в закоулках далекого прошлого. Внезапно возникшая мысль принесла ей боль: они впервые едут туда после смерти отца. Может, было бы разумнее остаться дома и не видеть всех тех мелочей, которые неизбежно остаются после человека, даже если его уже нет в живых. Она свернула с главной дороги на проселочную. Машину обступили ели. Упираясь темными верхушками в зимнее небо, они подавляли человека своим мрачным натиском. В хвойных лапах всегда чудится что-то траурное. Не случайно в маленьких уральских городках дорогу перед похоронной процессией покрывают еловыми ветками.