Наталья Борохова - Визитная карточка хищницы

Когда Елизавета добралась до города, уже смеркалось. Проезжая знакомыми улицами, она по непривычной суматохе вдруг вспомнила, что близится Новый год. Было начало декабря, но подготовка к празднику уже началась. На главной площади города уже установили многометровую красавицу и полным ходом завозили ледовые кирпичики для строительства снежного городка.

Первый Новый год без отца… Помнится, она так любила этот праздник. В квартире разливался специфический аромат: запах хвои, мандаринов, свежеиспеченных пирогов. Телефон тренькал, не переставая. Елизавете приходилось только выбирать. Новогодний губернаторский бал? Почему нет? Студенческая вечеринка? Обязательно! Поздравительный визит к папиным знакомым? Нет уж! Увольте. Есть дела и поинтересней. Например, поездка на турбазу, лыжный курорт. В конце концов просто общение с непредсказуемым Максом! Дома громоздились цветные коробки с подарками. На креслах в ее комнате ждали своего часа обновки: потрясающие платья, туфли на тончайших каблучках, газовые шарфики. На трюмо теснились флакончики духов, коробочки с пудрой и румянами, шкатулка с изящными украшениями. Здесь были и тоненькая нитка жемчуга, и более солидные собратья – эксклюзивные украшения от Тiffany, Arfan, часики от Gucci, пестрая бижутерия на все случаи жизни. В доме царил переполох. Мама ругалась с портнихой по поводу плохо подогнанного платья. Брат Денис втихаря таскал из кухни конфеты. Баксик весело носился за своим хвостом и путался под ногами у раскрасневшейся от хлопот няни.

Лиза подавила горький вздох. Как давно и вместе с тем недавно это было! Казалось, прошла целая вечность. Теперь ничего этого нет. Впереди – пустота. Ей не хотелось возвращаться в мрачную, какую-то нежилую квартиру, запираться в своей комнате и оставаться наедине с невеселыми мыслями. Внезапно она почувствовала огромную усталость. Горячая расслабляющая ванна, чай с лимоном и постель… Ей многого не нужно.

– Лизонька, у меня к тебе разговор, – заговорщицки прошептала Софья Илларионовна, только Елизавета ступила на порог.

– Няня! Только не это. Все, что угодно, только не сейчас! Я чертовски устала и хочу, чтобы меня оставили наконец в покое, – взмолилась девушка.

– Ты как хочешь, но я обязана с тобой поговорить. – Голос няни звучал непреклонно.

– Ну, хорошо, хорошо… Только коротко и внятно.

Лиза зашла на кухню и притворила за собой дверь.

– Лиза! Я могу говорить только с тобой. Мама, как видишь, плохой собеседник.

– Мне казалось, ей стало лучше. Она куда-то ходит каждый день. Во всяком случае, не сидит взаперти, как раньше.

– Мне тоже так казалось. Но выяснилось, что она ходит каждый день на кладбище, а потом – в церковь. Ставит свечку и стоит там по часу.

– Господи! Я так надеялась, что все уже позади! Что же делать, няня?

– Не знаю, дочка. Но это еще не все. У нас просрочена оплата за квартиру, телефон. Холодильник пуст, а ведь скоро праздник!

Елизавета обессиленно опустилась на стул.

– Доченька, ты хоть что-то получаешь на своей работе? – участливо поинтересовалась Софья Илларионовна.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Господи милосердный! А зарплата? Какая у тебя зарплата?

– Адвокаты получают то, что платит им клиент. За вычетом налогов, разумеется. Даже если у меня нет клиентов, я обязана оплачивать аренду помещения, секретаря, бухгалтера, уборщицу, взносы в президиум адвокатской коллегии, – еле слышно произнесла Елизавета.

– А откуда же брать на это деньги? – в полнейшем недоумении воскликнула старая женщина.

– Это никого не интересует!

– Да что же это за работа такая? А если ты, к примеру, заболеешь? Что тогда?

– Тогда лучше сразу умереть, – оптимистично закончила разговор Елизавета.

Ей расхотелось спать. Настроение было испорчено окончательно. Действительно, она не хотела замечать, что все последнее время они попросту тратят сбережения отца. Но всему приходит конец. И, видимо, в скором времени придется распродавать имущество.

Елизавете не хотелось признаваться и в том, что самостоятельная жизнь и престижная работа не дают ей ничего. Даже бензин, который она тратит на поездки к недоумку Звереву, она все еще оплачивает из отцовского кармана.

А мать? Что делать с ней? А брат, в школьный дневник которого уже давно никто не заглядывал? Но почему она должна тащить весь этот груз сама? Он слишком тяжел для ее нежных плеч. Господи, когда же все это закончится?

Чем больше Александр Суворов размышлял об Ольге, тем все больше понимал, что он, в сущности, ничего о ней не знает. Она была для него тайной за семью печатями.