Чингиз Абдуллаев - Этюд для Фрейда

– Не уверен, что мне этого хочется, – ответил Дронго.

– Значит, вы – женоненавистник? – спросила Римма, – или принадлежите к тому исчезающему виду мужчин, которые влюбляются один раз в жизни и навсегда?

– Ни то и ни другое. Я люблю женщин. И не всегда являюсь примерным семьянином. Но мне не очень хочется всегда прятаться, если вы это имели в виду. Я считаю, что супруги должны доверять друг другу и уважать друг друга.

– Что значит «уважать» в вашем понимании? – не унималась Римма. – Не изменять? Любить жену? Не обманывать?

– Если она ваша жена, то значит, вы уже ее любите, – парировал Дронго, – что касается «уважать», то хотя бы для начала вести себя относительно порядочно. Я понимаю, что мужчинам трудно сохранять верность одной женщине на протяжении всей жизни. Но тогда нужно хотя бы сделать так, чтобы не причинять боль жене.

– Теперь понимаю. То есть изменять так, чтобы она об этом не узнала. Я ошиблась. Вы принадлежите к другому типу мужчин, которые считают для себя возможным вести разгульную жизнь, а женщин запирают дома в домашних клетках, не позволяя ничего лишнего. Верно?

– Не верно. Я знал многих женщин, еще до того как женился. И всегда оставлял за ними право на свободу. Любой из нас имеет право сам решать, что ему делать. Любить или не любить, изменять или не изменять. Это выбор каждого, и никто не имеет права навязывать свои стандарты другим. Даже очень близким людям.

– Значит, если вы изменяете, то вам можно, – торжествующе сказала Римма, – а жене изменять, то нельзя? Так я должна вас понимать? Или за женой вы тоже оставляете право выбора?

Четыре пары женских глаз смотрели на него. Он усмехнулся.

– Я вам уже сказал. За любым человеком. Если моя супруга решит, что ей будет хорошо с другим человеком, она уйдет к другому. И я думаю, что так будет правильно.

– Вы ненормальный, – решительно заявила Римма, – но, честное слово, я хотела бы быть вашей женой.

– Надеюсь, что это не только потому, что я ратую за свободу партнеров, – вежливо ответил ей в тон Дронго.

Все рассмеялись. Опять раздался телефонный звонок. Дронго заставил себя не убирать улыбку. Неужели Мужицкий не может успокоиться? Ему так важно дать знать послу, что он самый значительный человек в прокуратуре? Римма достала свой аппарат.

– Слушаю, – весело сказала она, – я вас слышу, Павел Александрович. Здравствуйте, еще раз. Да, понимаю. Нет, никому не скажу. Я уже разговаривала с господином послом. Я вас слышу. Понимаю. Не может быть! Какой ужас! Да, я все поняла. Спасибо. Большое спасибо. Я все поняла. Никому не скажу. До свидания.

Она убрала аппарат.

– Гуччи, – громко произнесла она, – можете себе представить? Эта незнакомая женщина была в обуви от Гуччи. Какая мерзавка! Они подозревают, что она могла быть замешана в убийстве. Теперь они будут искать убийцу.

– На этой таинственной женщине была обувь от Гуччи? – переспросила Наиля.

– Да, – кивнула Римма.

– Я не ношу Гуччи, – задумчиво произнесла Наиля, – мама, по-моему, у тебя есть одна пара от Гуччи. Я привозила тебя их из Италии.

– Да, – спокойно ответила Галия, – кажется, есть.

– А я не люблю Гуччи, – вмешалась Римма, – вычурная и не очень удобная обувь. У нас Светлана любит итальянцев, но она всегда покупает Феррагамо и Версачче.

– Мне так удобнее, – ответила Светлана.

– Кто это мог быть? – спросила Наиля. – Что делала эта женщина в нашем доме? И почему они все время говорят о женщине? Ты что-нибудь понимаешь, мама? А вы, господин Дронго?

Галия взглянула на Дронго. У нее в глазах была мольба. Нужно было приходить ей на помощь.

– Наверно, случайная женщина, которая могла быть свидетелем произошедшего, – сразу соврал Дронго, – поэтому они пытаются ее найти. Возможно, что так. Если бы она была главной подозреваемой, Мужицкий никогда бы не рассказал о ней уважаемой госпоже Тэльпус. Эта загадочная незнакомка только свидетель, поэтому он так подробно о ней рассказывает.

– У нас в доме половина женщин могут надеть обувь от Гуччи, – вздохнула Наиля.

Римма хотела что-то вставить, но Галия метнула в нее такой взгляд, что она замолчала.

– Я уже ничего не понимаю, – сказала растерявшаяся Наиля.

– Тебе нужно подняться и немного отдохнуть, – твердо сказала мать, – я думаю, что наши гости правильно все поймут.

– Нам уже пора ехать, – поднялась Светлана, – до свидания, тетя Галия, до свидания, Наиля. Пойдем, Римма, ты меня отвезешь в город.

Римма поднялась следом за ней. Дронго тоже поднялся.