Б. Седов - Король Треф

В последнее время Алеша просыпался рано и, уже зная, что до подъема делать ему все равно нечего, обычно просто лежал, уставив широко раскрытые глаза в темный потолок и вспоминая события, так неожиданно и странно повернувшие его жизнь.

Когда выскочившие из вертолета солдаты схватили его и Алену и поволокли в гремящее брюхо железного головастика, Алеша перестал понимать, что происходит, и дальнейшие события, вплоть до прибытия на эту таинственную базу, вспоминались ему, как непонятный и страшный сон.

Чужие запахи, ошеломившие его в проклепанном чреве летающего чудовища, оглушающий грохот двигателя, сильные, жесткие и равнодушные руки, крепко и умело, хотя и без злобы, державшие его и не дававшие сделать ни малейшего движения, затем огромное бетонное поле военного аэродрома, жесткое металлическое кресло в просторном брюхе транспортного самолета, потом несколько часов пугающего и волнующего полета в неизвестном направлении, затем снова вертолет и, наконец, посадка внутри какого-то большого двора, замкнутого высокой оградой, — все это смешалось в голове восемнадцатилетнего юноши, не знавшего прежде ничего, кроме тайги и молитв.

В первый день своего заточения, которое, впрочем, не было ни унизительным, ни угрожающим, он пытался молиться, призывая Господа обратить на него свой милостивый взор и вразумить, объяснить, рассказать ему, что же все-таки происходит и кто эти непонятные люди, которые, подобно бессловесным и безжалостным посланникам Князя Тьмы, увлекли его и Алену в неизвестные и недобрые дали.

Однако тот, к кому Алеша обращался с надеждой и верой в помощь, был, судя по всему, сильно занят более важными делами или, что тоже не исключалось, отлично знал об испытаниях, выпавших на долю молодого дикаря, и теперь строго и ревниво следил за тем, как Алеша выдержит этот суровый экзамен. Во всяком случае ответа Алеша не получил и знаков, подсказавших бы ему, что происходит и как себя вести, — тоже. Так что он был вынужден сам находить в себе ответы на все вопросы и сам принимать решения и выполнять их.

Все, что происходило, чудовищным образом отличалось от простой, размеренной и надежной череды незамысловатых событий, которой была прежняя жизнь Алеши. Все, к чему он привык за свою пока еще короткую жизнь, было сметено одним лишь движением непроницаемой для взгляда смертного завесы, за которой скрывалась истинная суть происходящих в мире вещей. Восемнадцать лет безмятежного существования в поселении староверов превратились в пыль и были унесены сквозняком, ворвавшимся в приоткрывшуюся дверь, за которой другие люди творили свои непонятные дела, чужой и враждебный смысл которых был скрыт от него.

Поначалу Алеша решил, что он погиб и что жизнь его подошла к концу. Но, поскольку человек имеет свойство приспосабливаться к любым обстоятельствам, он, не видя вокруг себя реальной опасности, быстро забыл о своих страхах. А кроме того, пребывание на спецбазе ФСБ, хоть и было принудительным, но все же не имело ничего общего ни с адской каруселью ГУЛАГа, ни с мясорубкой Майданека.

Его исправно и вкусно кормили, позволяли беспрепятственно бродить по огромной территории базы, огороженной пятиметровым бетонным забором, и не возражали, когда он с любопытством изучал стоявшие в огромном дворе устройства из изогнутых металлических труб, странные плоские стены с окнами без стекол, торчавшие в небо, и многое другое, для чего в его голове даже не было названия.

Кроме странно раскорячившихся неподвижных железных пауков и закопченных руин, содержавшихся, впрочем, в порядке и чистоте, на территории базы можно было увидеть два десятка разнокалиберных кирпичных построек неизвестного назначения. Вдоль забора стоял ряд кирпичных же домиков, в одном из которых и обитал Алеша. Домики эти были очень маленькими, вроде будки стрелочника, и в каждом из них была всего одна очень небольшая комната, в которой умещались койка, стул, небольшой шкафчик, стол, прикрепленный к стене под окном и стул.

Несмотря на такую спартанскую обстановку, эти скромные убежища были весьма добротны и не оскорбляли тюремным убожеством и демонстративным пренебрежением хозяев к человеческому достоинству жильцов, одним из которых был и Алеша.

Здесь было много непонятного.

Одним из необъяснимых пока обстоятельств было то, что все немногочисленные обитатели кирпичных скворечников, выстроившихся в тени высокой бетонной стены, были странно молчаливы. Они никогда не разговаривали друг с другом и вообще вели себя так, будто вокруг никого не было. Конечно, передвигаясь по двору, они не сталкивались, как слепые, но Алеша ни разу не заметил, чтобы кто-нибудь из них хотя бы обменялся взглядом с другим.