Б. Седов - Король Треф

В стене, противоположной входу, была дверь, по бокам которой в удобных креслах развалились двое коротко стриженных мощных ребят. Это были шестерки, охранявшие заведение, в котором с момента открытия не побывало ни одного постороннего человека. Сюда могли войти только авторитетный урка, или бандит, или человек, которому была назначена деловая встреча. Здесь отдыхали, решали вопросы и встречались с партнерами уголовники, которые давно уже завоевали себе нормальную нишу в разношерстном российском обществе. У них были свои газеты, свои радиостанции, так почему же не быть своему ресторанчику, где можно спокойно, без посторонних, посидеть и покалякать о делах скорбных?

Барсик и Могила, сидевшие в мягких кожаных креслах, были одеты в черные костюмы, черные рубашки и черные штиблеты с квадратными носами. Они увлеченно следили за тем, как на экране висевшего под низким потолком телевизора, в восьмиугольной загородке из проволочной сетки страшные татуированные мужики сокрушали друг друга смертным боем. Пиджаки охранников были расстегнуты, и левые подмышки у обоих слегка оттопыривались. Услышав, что открылась дверь, они оторвались от захватывающего зрелища и недобро уставились на вошедшего Алешу.

Увидев, что вошел всего лишь пацан лет восемнадцати, Барсик усмехнулся и поинтересовался:

— Слышь, юноша, ты дверью не ошибся? Молочное кафе — напротив.

Могила заржал и снова уставился на экран. Алеша аккуратно притворил за собой дверь и сказал:

— Нет, я не ошибся. Мне назвали именно этот адрес.

Могила недовольно оторвался от экрана и спросил:

— Ну и что тебе нужно по этому адресу?

— Я ищу человека, — ответил Алеша, — мне сказали, что тут могут конкретно помочь.

Он строго следовал инструкции и специально вставил слово «конкретно», бывшее одним из опознавательных знаков типа «свой — чужой», которые должны были облегчить ему общение с теми, кто должен был вывести его на Знахаря.

— И кого же ты ищешь, Деда Мороза? — спросил Могила и снова заржал.

— Нет, я ищу Знахаря, — спокойно ответил Алеша и уселся в одно из кресел попроще, стоявших у стены.

Могила заткнулся и с интересом посмотрел на Алешу.

— Зна-ахаря? — протянул он и, прищурившись, спросил: — А зачем тебе Знахарь?

— У меня к нему дело.

— Дело у него! — недоверчиво покрутил головой Могила и, оглянувшись на Барсика, сказал: — Ну вот ты и расскажи нам, что у тебя за дело к Знахарю, а мы ему передадим.

— У меня дело к Знахарю, а не к вам, — так же спокойно возразил Алеша, — если вы не знаете, где он, мне придется идти в другое место.

Все, что происходило, в точности совпадало с тем, к чему готовил его Тарасов, и Алеша чувствовал, что ведет себя правильно, не совершая пока что никаких ошибок. Прав был Губанов, когда выбрал на роль специального агента именно этого таежного парня, который смог за три месяца полностью перестроиться для охоты на человека. Алеша, как и все таежные жители, был прирожденным охотником, знал все хитрости выслеживания, обладал завидным спокойствием и безграничным терпением. Там, в тайге, эти качества были необходимы для элементарного выживания, и три месяца на базе ФСБ ушли в основном на то, чтобы переориентировать Индейца на другую дичь.

Этой дичью был человек. А именно — Знахарь, которого Губанов хотел заполучить во что бы то ни стало. Но генерал не знал того, что у него и у Алеши были разные цели. Губанов хотел получить живого Знахаря, Алеша же хотел его убить. Полуправда, которую скормил ему Губанов, в сочетании с лживым рассказом о растлении и убийстве Насти, привели только к тому, что в Алеше сработали еще кое-какие врожденные качества, а именно — глухая скрытность и вероломное коварство дикаря.

Он смог убедить Губанова в том, что, несмотря на тяжелейшие переживания, которые вызвало у него известие о страшной гибели Насти, он понимает важность дела, служить которому его призвали, и отдает себе отчет в том, что публичное правосудие гораздо важнее дремучего кровного возмездия. К тому времени, когда Губанов решил отправить Индейца на охоту за Знахарем, Алеша смог полностью погасить те сомнения, которыми Губанов делился с полковником Старцевым за бутылкой «Финляндии».

Губанов, поверив в то, что Алеша выведет его на Знахаря, глубоко ошибался. Алеша обманул его, и теперь равнодушное время отсчитывало часы и минуты, оставшиеся Знахарю до неминуемой и близкой смерти.

Могила чувствовал странную твердость этого щенка и не мог понять, то ли она ему нравится, то ли раздражает его.