Александра Авророва - Весеннее сумасшествие

— Возможно, хотя проблем будет немало. Самые тягостные дела — это когда подследственный молчит. Ему это, правда, не на пользу, срок обычно становится разве что больше, но нам мотает нервы довольно серьезно. Признание сильно облегчает дело.

— Не понимаю, почему для облегчения ваших дел Машка должна рисковать собственной жизнью, — агрессивно прокомментировал Сашка.

Я заметила:

— Не думаю, что здесь есть какой-нибудь риск. Нелька, по-твоему, что, ненормальная? Только ненормальная стала бы обижать меня, зная, что за дверью милиционеры.

— В данном случае я склонна согласиться с Машей, — кивнула следователь. — Попова производит впечатление разумного человека и не станет подставлять себя под удар. И потом, мы действительно будем за дверью, готовые появиться по первому зову, а она все-таки не профессиональный убийца, а слабая девушка. Оружия там нет, мы сделали обыск. Есть клофелин и рыжий паричок, который Попова использовала при покупке снотворного. Да, она ведь будет прикована наручниками к батарее, она сама это предложила. Не думаю, что есть опасность. Просто ей очень хочется что-то вам сказать, Маша. Очень.

— Хорошо. Я, конечно, пойду. Прямо сейчас?

— Сейчас я сообщу о вашем согласии, Попова кое-что подпишет, и мы вас позовем.

Сашка смотрел на меня так злобно, словно я согласилась на все семь смертных грехов разом, но я решила не обращать внимания. Мне хотелось поговорить с Нелькой ничуть не меньше, чем ей со мной. Хотя все вроде бы вышло по нашим предположением, результат не укладывался в голове. Нелька убили Марго и Светку! Невероятно! Или есть какие-то обстоятельства, нам неизвестные? Я бы терзалась до конца дней своих, отказавшись выяснить правду.

Вид Нельки, прикованной наручниками к батарее, заставил оцепенеть. Сочувствие пронзило мое сердце. Неужели это наделала я? Но… но если передо мной убийца…

— Их убила ты, Нелька? — выдавила я, в глубине души надеясь на отрицательный ответ.

Та, вздохнув, тихо произнесла:

— Не думаю, что есть смысл это отрицать. Занявшись мною всерьез, менты выяснят даже больше, чем им нужно. Как ни осторожничай, а много общаться с иностранцами и нигде не засветиться невозможно. А если начнут копать… Нет уж, лучше признаться кое в чем самой, дешевле обойдется.

— Так ты… ты действительно проститутка?

Нелька передернулась.

— Я не проститутка, а интердевочка. Сейчас иностранцы очень разборчивы. Они знают, что связываться с русскими проститутками опасно. Зато каждый рад узнать, что сумел понравиться милой юной девушке, студентке, готовой ради него поступиться честью. Но квартира, которую девушка нашла для встреч, стоит денег, хозяин квартиры тоже требует за молчание денег, и вообще выясняется, что хотя девушка совершенно бескорыстна, остальным надо платить и платить. Это Коля придумал классно. Клюют, как караси, сразу с двух сторон. И студентки рады при случае подработать на всем готовом, не прикладывая труда, и иностранцы лопаются от гордости, не жалея баксов. Это вам не потрепанная путана, а загадочная славянская душа!

Нелька несколько оживилась, рассуждая, а я переспросила:

— Коля? Ты имеешь в виду, твой парень об этом знает?

— Знает? Да это его бизнес, он создал его и всем руководит. Правда, Коля — парень осторожный и старается не засветиться. Из девчонок его знаю только я, потому что у нас с ним любовь. Остальным он не доверяет и связывается с ними через меня.

— Любовь? Какая любовь, если он посылает тебя к другому? Ты что, Нелька?

— А что? — с вызовом бросила она. — Это работа, обычная работа, и к любви она не имеет никакого отношения. Я зарабатываю себе на хлеб, и Коля тоже, и Серега.

— А что Сережа? Он тоже… в смысле… у вас работают и мужчины?

— Нет, — слабо улыбнулась Нелька, — он охранник. Но даже он не знает, кто нами руководит. Все распоряжения ему передаются через меня. Видишь, какой мой Коля умный?

— И вы устраиваете свидания с иностранцами вот тут? — обведя взглядом обшарпанные стены и кособокую мебель, поразилась я.

— Конечно, нет. У Коли все схвачено. Он считает, нельзя работать там, где живешь, надо обязательно на стороне, чтобы тебя не могли со всем этим связать. Он, конечно, прав, и я сглупила, когда его не послушалась. Но очень обидно было отдавать так много денег посторонним. Почему работаю я, а получают они? И Сережа был со мной согласен. Вот мы и решили попробовать сами.

— Не понимаю, — помотала головой я. — Каким посторонним, что попробовать сами?